— Он меня убьет, — вырвалось у Варвары Карповны, и она оглянулась на дверь, за которой слышались голоса гостей. — Он мне однажды сказал: «Вы знаете слишком много для живого человека». Нет, я приговорена... Как быть? Где найти выход? Как оправдаться?..
В голосе ее слышалось отчаяние.
— Оправдаться? Перед кем? — спросил Ожогин.
— Перед русскими, конечно. Неужели вам не понятно? — Опустившись на диван рядом с Ожогиным, Трясучкина подобрала под себя ноги.
Никита Родионович некоторое время молчал, внимательно рассматривая свои ногти. Он колебался: поставить вопрос ребром или сделать только намек, пробный шаг, разведку. Остановился на последнем.
— Оправдаться, конечно, можно, но сделать это не легко.
— Но все-таки можно? — с надеждой в голосе спросила Варвара Карповна.
Он утвердительно кивнул.
— Что же для этого требуется, по-вашему?
— По моему мнению — многое.
— Именно?
— Смелость, решительность, желание...
— И только? — облегченно вздохнув, сказала Варвара Карповна, как будто тревожившие ее сомнения сразу же разрешились.
— Это не так мало, на мой взгляд.
— Вы думаете, что у меня нет желания?
— Желание, возможно, и есть, а вот...
— Вы имеете в виду смелость и решительность? — перебила Варвара Карповна.
— Да, да. Именно это.
— Вы не знаете меня...
Ожогин молчал.