Каждое крыло, склепанное рабочими, прежде чем попасть в сборочный цех, пройдет через недреманное око контролеров и заказчиков, каждый узел, каждый агрегат десятки раз проверен и перепроверен. Затем уже собранный самолет набивают всевозможной аппаратурой, приборами, опутывают электрожгутами и трубопроводами, и наконец, весом в десятки тонн, махина выплывает из ангара на летное поле. Это праздник, хотя и не гремят оркестры. Кто из рабочих останется равнодушным, видя, как уходит в большой полет их машина? Нет, все-таки работа испытателей не совсем обычная, так же как и работа людей, так или иначе принимавших участие в создании этих чудо-машин.
В гардеробной Аргунов снял с себя летные доспехи — высотный костюм, гермошлем — и появился в технической комнате, где его с нетерпением ждали товарищи. Увидев, что он не в летной одежде, они удивились. Его ведь ожидает еще одна машина. Разве он не собирается лететь? Зачем терять время на одевание-раздевание?
Здесь собрались специалисты различных профилей — и самолетчики, и двигателисты, и радисты, и электрики. Даже директор завода Георгий Афанасьевич Копытин пожаловал. Был он молчалив и суров, в своем неизменном черном костюме, на лацкане которого поблескивала Золотая Звезда Героя. Других орденов Копытин никогда не носил, хоть имел их множество.
— Докладывайте! — приказал он Аргунову.
Андрей коротко рассказал, что произошло с ним в воздухе. С минуту все молчали, думали, соображали.
— А скажите, Андрей Николаевич, — поинтересовался директор, — падало ли давление в основной гидросистеме?
— Нет, все было в норме.
— А какова была предельная перегрузка?
— Пять и пять. Можете свериться с самописцем.
— Самописцем займутся специалисты. Сейчас мне важно знать ваше мнение.
Все с аптекарской точностью зафиксировали бортовые самописцы, установленные на самолете: и скорость, и высоту, и давление в гидросистемах, и перегрузки… Но приборы — одно, а человека все-таки не заменит ни одна ЭВМ. И вопросам, как всегда в таких случаях, не будет, казалось, конца.
Правда, сам директор завода больше ни о чем не спрашивал, сидел молча, однако слушал напряженно и внимательно. Строгие серые глаза его, будто рентгеном, прощупывали каждого. Вдруг он поднялся и торопливо вышел, словно вспомнив о чем-то.
Специалисты же все еще продолжали пытать Аргунова:
— Ну а сами-то вы как считаете, в чем дело?
— Точно не знаю. Но кажется, что-то с бустером.
Когда наконец любопытство авиаспециалистов, особенно самолетчиков, было удовлетворено, Аргунов спросил, обращаясь к начальнику летно-испытательной станции (ЛИС) Вострикову:
— Что будем делать, Семен Иванович?
— Искать причину.
— Искать-то искать, а как с полетами? Вдруг и на других машинах то же?
— Подумаем.