Та, казалось, не слышала и медленно прикалывала к доске синоптическую карту, испещренную условными знаками и почти сплошь закрашенную зеленым карандашом. Потом она не спеша взяла со стола указку и обвела ею карту.
— Ничего обнадеживающего ни на сегодня, ни на завтра я вам не обещаю. Циклон.
Востриков с ненавистью посмотрел в ее большие красивые равнодушные глаза. Из синоптиков больше всех не нравилась ему эта ленивая девица, недавно пришедшая на метеостанцию из института. И дело было даже не в том, что ее прогнозы чаще всего не оправдывались, нет, его раздражала ее неповоротливость и какое-то сонное спокойствие.
— Когда должен пройти циклон?
— Это зависит от ветра. Если усилится…
— Если бы да кабы… Так и я могу погоду угадывать… А еще молодой специалист!
— Как будто от меня зависит погода! — словно ища защиты у испытателей, обернулась к ним «молодой специалист».
Те промолчали.
«Тебе можно быть спокойной, — подумал о ней Востриков, — а тут план под угрозой срыва… Сегодня уже двадцать пятое число, конец месяца… А сорвем месячный план, не с тебя, а с меня стружку снимут. Кому какое дело, что подвели бустеры, что нет погоды…»
— Запомните, — сказал он девушке-синоптику, — чтобы мне информация как часы! А вы даже не удосужились проанализировать погоду. Стыд и позор!
И он ушел, хлопнув дверью.
Через несколько минут Востриков вызвал к себе Аргунова.
Протирая очки, он заискивающе заглянул своими тревожными близорукими глазами в твердые спокойные глаза Аргунова.
— Андрей Николаевич, может, все-таки слетаешь, а?
Аргунов покосился в окно.
— Видите, что творится? Потерпим.
— Сколько же можно терпеть? — вскипел Востриков.
— Сколько надо, столько и потерпим.
Востриков с силой бросил на стол очки и, подойдя к окну, горестно вздохнул:
— Безобразие!