— Я отдам вам ваших стрекоз, а вы отзовете вашего киллера.
Хирт поднес ко рту свою рюмку и сделал глоток.
— Какого киллера?
— Того, который вчера стрелял в меня.
— И почему вы еще живы?
— Меня спасла пряжка от подтяжки.
Эта фраза вызвала такой неконтролируемый взрыв смеха, а тот в свою очередь повлек за собой такой угрожающий приступ кашля, что Альмен боялся, как бы Хирт не захлебнулся.
Потребовалось время, чтобы он снова смог говорить.
— Следовательно, вы обязаны своей жизнью вашим подтяжкам. Как себя при этом чувствуешь, если мне позволено будет спросить? Вы вставили их в рамочку? — И он снова затрясся от смеха и зашелся в кашле.
Но когда успокоился, то стал серьезным.
— Извините. В конце жизни человеку иногда трудно сохранять серьезность. Итак, в вас стреляли. У вас есть какие-то предположения или догадки почему?
— Потому что я выкрал ваши вазочки работы Галле.
— А откуда мне было знать, что это были вы?
— Вы наблюдали за мной. И от вашей дочери узнали, кто я такой. Или от Бориса.
Старик затянулся сигарой и смотрел на дым, который выпускал в потолок.
— Заказать убийство из-за пяти вазочек Галле, — задумчиво произнес он, взвешивая вероятность.
Только теперь он заметил, что коньячная рюмка Альмена все еще стоит нетронутой.
— Да вы не пьете. Выпейте. Виноград хорошего года. Тысяча девятьсот тридцать первого. Я тоже родился в том году.
— Спасибо. Мне лучше оставаться трезвым.
— Это не самый простой способ перенести жизнь. — Хирт понюхал арманьяк, отпил маленький глоток и осторожно отставил рюмку на стеклянную столешницу. — Я хочу вам кое-что рассказать.