— Ну что ты, что ты, — смущенно говорил Левон, — это же мы…
— Его нельзя было дальше тащить, — сквозь рыдания говорила Нюся, — он нетранспортабелен. Я так испугалась!
— А это что такое? — Гурам разглядел неподвижного обера, которого мы втянули в хижину.
— «Язык» будет. Говорить будет, — пояснил Ашот.
— А Федулов где?
Мы молчали…
— Нет, Федулова, — наконец выдавил я.
— Они его на лету, — голос Левона звенел слезами, — Федулов меня спасал, а они его — на лету…
Левон считал себя виновным в гибели Федулова и не находил себе места. Мы оставили солдата там, наверху, в ледяной могиле. Наверное, через много лет ледник вынесет его вниз и тогда туристы, не знающие о короткой схватке, разыгравшейся высоко в горах зимой сорок второго года, предадут его останки земле… И у меня не было ни сил, ни времени убедить Левона в том, что судьба Федулова просто одна из бесчисленных трагических военных солдатских судеб. И только Нюся здесь нашла какие-то странные, свои слова:
— Не надо, не надо, миленький, — она еще крепче прижалась к Левону, — не казни себя…
— Лес шумит… слышишь, командир, как тайга шумит? — громко и четко сказал Вася-сибиряк.
Я думал, что он в бреду, но взгляд его, устремленный на меня, был осмыслен:
— Сверни, командир, закурить.
— Что ты, что ты, миленький, — метнулась к раненому Нюся.
— Мне теперь все можно.
Ашот молча вынул кисет, пошарил по карманам:
— Простите, товарищ командир, бумажки бы кусочек.
Я вытащил заветную тетрадку. Чистых листов в ней больше не было. Мгновение я колебался, вчитываясь в написанное, затем вырвал листок. Пока Ашот развязывал кисет, Вася протянул руку, взял страничку.
— Что тут? — спросил.
— Стихи.
ebooksa