Храм

Свист в страхе попятился и, зацепившись каблуком за подвернувшийся под ногу камень, уселся прямо в пыль.

Видимый только охотнику, Змей пролетел над головами победителей и принялся виться вокруг столбов с теми, кому была уготована мучительная смерть. С каждым новым витком страх и отчаяние покидали взошедших на костер. Вот уже и их голоса присоединились к общей мольбе.

— Что за отвратительное богохульство позволяют себе эти еретики? – расслышал, наконец молитву, один из пресветлой троицы.

— Ответим им праведными словами! – закричал Ведун устами своего слуги.

— Свет, разгоняющий тьму, оградитель от тьмы! – начали молитву паладины.

— Благодарим тебя, наш сияющий заступник, — подхватили сразу несколько воинов.

— Нет тьмы! – громче всех проревел один из водоносов.

Великий Змей, рожденный своими почитателями, яростно зашипел и отпрянул, когда деревня озарилась нестерпимо ярким светом, но быстро оправился и снова бросился к приговоренным – это молитва дикарей стала громче.

— Нет тьмы! – словно пушечный выстрел прогремело под ночным небом.

Еще одна вспышка отбросила гигантского змея куда‑то в темноту

— Змей, возьми наши души. Великий Змей, пускай наша смерть будет угодна тебе, — Свисту казалось, что сама земля и низкое небо повторяют эти слова вслед за обреченными людьми.

Змей вырос до невозможных размеров, окрасив чешую багрянцем отчаяния своих последователей. Огромной клыкастой пастью, которой не бывает у простых змей, он принялся пожирать купол Света, укрывший пирамиду и площадь у ее основания.

— Есть только Свет!

В одночасье все голоса пришельцев слились в один — голос Ведуна. Купол выбросил острые шипы, сверкающие так ярко, что у Свиста заслезились глаза. Шипы пронзили кроваво–красное тело и растворились в нем.

Слова молитв слились в единый неразборчивый, оглушающе громкий рокот, заставивший десятника вжаться в стену хижины и закрыть руками уши. Купол взорвался, выстрелив в небо лучом чистого Света. Горящая колонна уперлась в звездный небосвод, обвитая гигантским чудовищем.

Внезапно раздался сухой звук выстрела, чудом услышанный в молитвенной какофонии. Разом смолкли все слова, оборвалась речь, люди притихли, тяжело переводя дыхание.

Скальник ударом сапога опрокинул ближайшего дикаря.

— А ну рот закрыл, а то язык вырежу! – пообещал он, и пленник хорошо его понял.

Щелкнул затвор винтовки.

— Развели тут, — он сплюнул, — тошно от вас.