Храм

Он скорчил презрительную гримасу, и ушел куда‑то к северной границе поселения.

Оставшись вдвоем с Орехом, Свист спросил:

— Почему ты вдруг решил заступиться за гадоверов?

— А зачем их убивать? Тем более по такому… сомнительному поводу.

— А как же слабость, которая наказуема?

— Все верно. Мы и так наказали их, теперь проявим милосердие. Если хотя бы один гадовер по собственной воле переметнется к нам – наша победа будет еще более полна и значима. Да и лишние люди нам не помешают.

— Почему же тогда согласился на компромисс – каждого десятого?

— Потому как жизни парочки бритоголовых дикарей стоят меньше, чем согласие в наших рядах. Не разреши я им эту ритуальную казнь – такой поворот событий мог бы вбить клин между теми, кто верит в Светоносца и нами, — он обвел рукой окрестности. – А это совсем не то место, где можно безнаказанно предаваться раздору и междоусобицам.

— Будь тут Ведун, он бы наверняка пошел бы до конца.

— Ты ошибаешься. Ведун поторговался бы немного, но мы бы сошлись примерно на той же цене.

— Почему?

— Потому, что он хорошо понимает необходимость, хотя бы на время войны, нашего единства.

Свист подумал немного, и кивком выразил свое согласие.

— А почему он не пошел с нами? Когда Ведун читал напутственную проповедь, оно у него как‑то само собой выходило, что ему лучше остаться в Доме, с женщинами и неспособными к походу.

— Ведун сам не горел страстным желанием лезть в душные заросли, полагая себя слишком ценным для общины, чтобы подвергаться сколь‑либо реальной опасности. Я же подыграл ему, окончательно убедив в том, что мы и сами справимся. Сам понимаешь, присутствие здесь Ведуна нам совсем ни к чему.

Орех разгладил усы.

— Пойдем‑ка, проследим, как бы они лишнего не учудили.

На площади перед пирамидой возвышались восемь деревянных столбов, наскоро вкопанных в землю. У подножия каждого из них кучей были свалены хворост и промасленная ветошь.

Солнце уже успело спрятаться за горами, и городище народа змея медленно окутывали сумерки.

Орех посчитал количество столбов.