Война застала Николая в должности районного инспектора народнохозяйственного учета, а через месяц он уже являлся слушателем спецшколы.
В марте сорок второго года Николай Огарков во главе группы в двадцать семь человек был переброшен в немецкий тыл с заданием организовать партизанскую базу на Смоленщине.
То ли по неопытности, то ли по ошибке, они приземлились в окружении вражеских войск. Будучи смелыми и юными, горя желанием выполнить поставленную перед ними задачу, решили пробиваться к цели.
Но законы войны неумолимы: двадцать семь автоматов, если они находятся в отчаянных руках, могут задержать танки и самоходные орудия врага, но не в силах повернуть их вспять. Два месяца держались смельчаки. И победил их голод, а не немцы.
В живых остались трое. Слабые, без единого патрона в запасе, они пытались навязать врагу рукопашный бой.
Смоленск — Орша — Марьина Горка — Осиповичи — Слоним — вот этапы, по которым прошел военнопленный Николай Егорович Огарков.
В последнем пункте его вызвал упитанный, выхоленный немецкий лейтенант.
— Германская армия несет свободу Россия. Пленный есть клюпый человек. Умный человек должен служить фюрер, бороться с коммунизмус...
Когда запас русских слов иссяк, лейтенант пригласил переводчика и через него предложил Николаю поехать учиться.
— Создается система лагерей, предназначенных для перевоспитания русских людей, для излечения их от большевистской заразы, — далее объяснил переводчик. — Учебный лагерь Травники готовит вахманов, то есть охранников, которые будут нести службу в таких лагерях.
Страстная жажда жизни, сознание неизбежной гибели в фашистском застенке сломили волю Огаркова. Он изменил Родине, дал согласие пойти на службу к врагу.
Поначалу занятия в учебном лагере Травники казались обычными: изучали устав караульной службы немецкой армии, ее организационную структуру, немецкий язык и географию. Потом ввели новые предметы — «Историю большевизма» и «Русскую историю».
Из этих лекций выходило, что во все времена Россию населяли полудикие племена, варвары, неспособные даже править своей страной. И будто только немцы во все века насаждают культуру на русской земле и помогают ей обрести свою государственность.
На третьем месяце стали объяснять устройство газовых печей, как в них умерщвляют людей. А еще через два месяца стали создавать «зондеркоманды», которые направлялись в польские деревни собирать еврейское население и отправлять в гетто.
Теперь у Огаркова колебаний не было: надо бежать!
В конце сентября сорок третьего года в учебном лагере Травники состоялся выпускной бал. Когда пьяный лагерь утих, Николай бежал. Он пробирался на восток целый месяц. Днем шел, а ночью укрывался в стогах сена, в лесной чащобе и даже в сараях у литовских хуторян.
В один из пасмурных октябрьских дней забрался в лесную землянку и разжег печурку: надо было обсушиться. Дымок привлек полицейских. Николай безмятежно спал, когда они явились. Рыжий верзила ударил его прикладом в плечо, что-то прокричал по-своему. «Похоже, что не немцы», опомнившись, сообразил Николай.
— Братцы, свой я, русский!
Его слова вызвали квакающий хохот у рыжего верзилы. Николаю скомандовали встать...
И снова началось странствование по лагерям.
ebooksa