И у меня сложилось великое, сияющее представление о мистере Пайке, погонщике рабов, действующем под властью других людей, более великих, чем он, – верном служителе, искусном мореплавателе, избитом и поседевшем, заклейменном и оскорбленном слуге того, кто владычествует над морем. Я знаю его теперь. Я никогда больше не обижусь на него. Я прощаю ему все – сивушный запах из его рта в тот день, когда я приехал на судно в Балтиморе, его суровость, когда бушует море и свирепствует ветер, его жестокость в обращении с людьми, его ворчание и его насмешки.
На крыше средней рубки мы приняли такой душ, о котором я не могу вспомнить без дрожи. Я оделся слишком поспешно и плохо закрепил свой непромокаемый плащ вокруг шеи, так что вымок насквозь. Мы прошли остальную часть мостика под фонтанами морской пены и были уже на крыше передней рубки, когда что-то плававшее по палубе ударило в стену с ужасающим треском.
– Что бы это ни было, это у них было дьяволом, – прокричал мне в ухо мистер Пайк, пытаясь разглядеть неизвестный предмет при свете электрического фонаря, который он нес в руке.
Луч света скользнул по белой от пены воде, которая заливала палубу.
– Вот оно! – вскричал мистер Пайк, когда «Эльсинора» нырнула носом и погнала воду на бак.
Свет погас, когда мы все трое ухватились за что попало и пригнулись под потоками воды, полившей через борт. Когда вода схлынула, мы услышали со стороны бака ужасающий стук и грохот. Затем в луче света, который тотчас же пропал, я увидел неясный черный предмет, прыгавший вниз по наклонной палубе, там, где не было воды. Что с ним случилось потом, мы не увидели.
Мистер Пайк в сопровождении мистера Меллера спустился на палубу. Когда «Эльсинора» снова нырнула носом и с кормы понесся поток воды, я увидел, как таинственный темный предмет скакал прямо на двух помощников. Они отскочили в сторону, но свет снова погас, когда через борт на палубу обрушилась новая ледяная волна.
Некоторое время я не мог различить ни одного из помощников. Затем, при свете фонарика, я увидел, что мистер Пайк преследует таинственный предмет. По-видимому, он настиг его у снастей правого борта и обмотал свободным концом каната. Когда судно наклонилось в правую сторону, мне показалось, что происходила какая-то борьба. Второй помощник бросился на помощь к старшему, и они вдвоем, при помощи канатов, справились с убегавшим предметом.
Я спустился посмотреть, в чем дело. При свете фонарика мы увидели, что это большая обросшая раковинами бочка.
– Она плавает не менее сорока лет, – заключил мистер Пайк. – Посмотрите на величину раковин и на ее бакенбарды.
– И она чем-то наполнена, – сказал мистер Меллер, – надеюсь, не водой.
Я помог им, когда они начали перекатывать бочку на бак – в промежутках между налетавшими волнами и пользуясь раскатами и нырянием судна, – к защищенному месту под выступом передней рубки. В результате я через рукавицу порезал руку краем сломанной раковины.
– Это какая-то жидкость, – сказал помощник, – но мы не будем пробовать ее до утра.
– Но откуда она взялась?! – спросил я.
– Единственное место, откуда она могла прийти, это через борт, – мистер Пайк направил на нее свет. – Взгляните на нее! Она, вероятно, плавала долгие и долгие годы.
– Она должна быть хорошо наполнена, – заметил мистер Меллер.
Предоставив им привязывать бочку, я пробрался вдоль палубы к передней рубке и заглянул внутрь. В своем стремительном бегстве люди позабыли закрыть двери, и помещение было залито водой. При мерцающем свете маленькой и сильно коптившей лампочки оно представляло собой мрачную картину. Я уверен, что ни один уважающий себя пещерный человек не стал бы жить в такой дыре.
В то время как я смотрел, набежавшая волна заполнила все пространство между строением и бортом, и через открытую дверь бака, в которой я стоял, ледяная вода хлынула внутрь на высоту половины человеческого роста. С верхней койки, лежа на боку, Энди Фэй пристально смотрел на меня своими злыми голубыми глазами. А сидя на грубом столе, сколоченном из толстых досок и болтая в воде ногами в непромокаемых сапогах, Муллиган Джекобс сосал трубку. Заметив меня, он указал мне на плававшие вокруг размокшие книжные странички.
– Моя библиотека пошла к черту, – проворчал он. – Вот мой Байрон! А вот Золя и Броунинг и кусочек Шекспира плывут рядышком, а сзади остатки – Антихриста. А вот Карлейль и Золя слиплись так, что их нельзя оторвать друг от друга.
Тут «Эльсинора» легла на правый бок, и вода хлынула к моим ногам и бедрам. Мои мокрые перчатки скользнули по железу, и меня снесло вдоль желоба к клюзам, где еще раз перевернуло новой волной.