– Садитесь, капитан! – Больше в машине никого не было.
«Повезет на конспиративную квартиру? – мелькнуло у Прьето. – Может статься, в тот особняк, который не по своей воле посетил О"Тул…»
Сумаррага, бывший таксист, ловко лавируя в потоке автомобилей, без умолку тараторил и наконец лихо затормозил у дома напротив памятника Христофору Колумбу. Вышел из машины. Исель хотел было последовать за ним, но Дьосдадо, вмиг от чего–то посуровевший (с лица его сползло выражение радушия и беспечности), показал жестом – сидите, мол, и не рыпайтесь. Панамский контрразведчик проследил за его выжидательным взглядом и увидел, как, рассекая толпу прохожих, к ним двигался дымчатый дог, ведя на поводке прилизанного молодого человека некрепкого телосложения. Капитан Прьето усмехнулся: он догадался, что осмотрительный Бласко Крус не заехал самолично за ним в гостиницу из вящей предосторожности, боясь ловушки на месте заранее обусловленной встречи.
…Дог разместился на переднем сиденье, высунув голову в окошко; его хозяин устроился рядом с Иселем.
Наружностью Бласко Крус смахивал на изнеженного успехом солиста бит–группы: модные обвислые усы, овальные темные очки, бордовый вельветовый широкобортный пиджак, кружевная рубашка и расклешенные, в мелкую полоску брючки. От одежды исходил слабый, но неистребимый запах марихуаны. Вяло поздоровавшись, он властным тоном приказал:
– Поехали! – И надолго умолк. Прьето невозмутимо разглядывал проносившиеся мимо улицы, парки, скверы, узнавал немногие знакомые ему здания: «Каса росада» – резиденция правительства… Национальная библиотека… Английская башня… Оперный театр «Колон». Небоскреб отеля «Хилтон»… Пропетляв, похоже, чуть не по всему Байресу, «крайслер» свернул с авениды Нуэве–де–Хулио на опоясывающую город окружную дорогу Хенерал Паис и немного погодя запылил по проселку.
– Здесь, что ли, остановимся, патрон? – обернулся Дьосдадо, также не проронивший за всю дорогу ни слова.
– Можно и здесь. Выгуляй собаку! А мы пройдемся!
Пологой тропинкой, которая вилась в зарослях акаций и мимоз, вожак ААА и капитан Прьето спустились к озерцу, заросшему камышом и кувшинками. За ним простиралось обнесенное проволочной изгородью пастбище, где бродили упитанные коровы.
– Славное местечко! Прямо для пикника. Представляете – сейчас бы сюда корзинку с провиантом да бутылочку «Ля Риохи»… – пошутил Исель и, усаживаясь на траву, снял фуражку, достал из кармана мундира пачку сигарет. – Закуривайте, пожалуйста!
– Этот сорт я не курю. Предпочитаю свои.
«…набитые марихуаной», – про себя продолжил фразу панамец, повидавший на своём веку немало наркоманов. А уж этого–то – хронического – сразу выдавал не только идущий от одежды запах пряного дыма, но и другие характерные приметы заядлого курильщика индийской конопли: потрескавшиеся губы, которые он постоянно облизывал, хлюпающий нос, воспаленные, слезящиеся глаза.
Капитан, словно и впрямь на загородном пикнике, с наслаждением вытянул ноги, смачно затянулся и пустил в воздух несколько колечек, вскользь наблюдая за Бласко Крусом. Тот всё ещё маялся в нерешительности, не зная, как ему поступить. Затем извлек из кармана брюк тонкого батиста платочек с монограммой, расстелил его и тоже сел, пасмурно глянув на Иселя поверх темных очков:
– Итак, с чем пожаловали, сеньор Прьето? И чем мы, члены «Альянса», можем быть вам полезны?
Капитан, изображая человека ультраправых убеждений, сухо, по–казённому обрисовал ситуацию и расстановку политических сил в своей стране; посетовал на то, что нынешние власти откровенно попустительствуют «красным» и сами «розовеют» час от часу (при этих словах Бласко Крус презрительно скривился); вспомнил «старые добрые времена», когда Национальная гвардия железной десницей наводила и поддерживала «порядок по всей республике»; рассказал о намерении «честных, преданных отчизне офицеров излечить народ Панамы от коммунистической заразы». И, уставившись на упорно молчавшего собеседника, доверительно сообщил:
– Вся беда в том, что нация расколота. Нам, офицерам–националистам, не по пути с реформаторами–краснобаями, которые готовы ограничиться полумерами. Нам нужен крепкий кулак, чтобы размозжить головы врагам свободы и демократии.
Бласко Крус, мирно пощипывавший усы, вдруг вскипел и выкрикнул, брызжа Иселю в лицо слюной:
– Да! Всех их на виселицу! Всех до единого!
Казалось, молодого человека сейчас хватит удар. Он и на самом деле был близок к этому: на лбу выступила испарина; рот свело судорогой, обнажив мелкие, подпорченные кариесом зубы; щеки и худосочная шея покрылись пунцовыми пятнами. Бласко Крус сдернул темные очки, с силой прижал ладони к глазам, точно боясь, что они вот–вот вывалятся из орбит, и упал в траву, зашедшись в надрывном болезненном кашле.
Припадок прошел так же неожиданно, как и начался. Вожак «Трех А» сел; сипло дыша, вытер пот с бледного теперь лица вельветовым рукавом пиджака; порывшись в золотом портсигаре, выбрал оттуда толстый окурок самокрутки; послюнявил конец, чтобы крошки курева не лезли в рот; зажег спичку и, раскурив цигарку, медленно, с присвистом – как йог, выполняющий дыхательные асаны, – вобрал в себя марихуанный дым. Его красивые карие глаза, не отрываясь, сверлили панамца. Зло. Холодно. Подозрительно.
ebooksa