– Нет.
– Итак, тебе не известно, что твой сын, царский фельдъегерь, проезжал через Омск?
– Я ничего об этом не знаю.
– И человек, которого ты приняла за своего сына на почтовой станции, был кто-то другой? Не твой сын?
– Это был не он.
– А с тех пор ты его не встречала? Здесь, среди этих пленных?
– Нет.
– А если тебе его покажут, ты его узнаешь?
– Нет.
При этом ответе, говорящем о непреклонной решимости ни в чем не признаваться, в толпе послышался шепоток.
Иван Огаров с угрозой стиснул кулаки – не смог сдержаться.
– Слушай! – сказал он Марфе Строговой. – Твой сын здесь, и ты немедленно укажешь нам его!
– Нет.
– Все эти люди, взятые в Омске и Колывани, сейчас пройдут у тебя перед глазами, и если ты не укажешь мне Михаила Строгова, получишь столько ударов кнута, сколько человек перед тобой пройдет!
На самом деле Огаров уже понял, что сколько бы он ни грозился, каким бы пыткам ее ни подвергал, неукротимая сибирячка не заговорит. Чтобы разоблачить царского посланца, он теперь рассчитывал не на нее, а на самого Строгова. Ему казалось невозможным, чтобы мать и сын, увидев друг друга вблизи, не выдали себя каким-нибудь непроизвольным движением. Разумеется, если бы он хотел лишь перехватить письмо императора, приказал бы обыскать всех пленников, и дело с концом. Но Михаил Строгов мог, осознав, к чему все идет, уничтожить письмо, а если он не будет узнан и сможет добраться до Иркутска, замыслы Ивана Огарова сорвутся. Итак, предателю требовалось наложить руку не только на послание, но и на его носителя.
Надя поняла все. Теперь она знала, кто такой Михаил Строгов, почему он хотел неузнанным пересечь захваченные ханами области Сибири!
По приказу Ивана Огарова пленники один за другим проходили перед Марфой Строговой, а она оставалась неподвижной как статуя, и во взгляде ее нельзя было прочесть ничего, кроме полнейшего равнодушия.
Ее сын шел в числе последних. Когда пришел его черед пройти перед своей матерью, Надя закрыла глаза, она не могла на это смотреть!
Михаил Строгов выглядел абсолютно невозмутимым, только на его ладонях выступила кровь, так глубоко он впился в них ногтями.
Иван Огаров был побежден, сын и мать взяли верх!