– Несколько раз, ваше высочество.
– И они отступали?
– Им не хватало сил.
– Где происходили эти стычки, о которых ты говоришь?
– В Колывани, в Томске…
До этой минуты Иван Огаров не говорил ничего, кроме правды, но теперь с целью поколебать боевой дух защитников Иркутска он добавил, преувеличивая успех, достигнутый войсками эмира:
– Ив третий раз на подступах к Красноярску.
– А эта последняя стычка?.. – выговорил великий князь, с трудом пропуская слова сквозь сжатые губы.
– Там была уже не стычка, а настоящее сражение, ваше высочество, – отвечал Иван Огаров.
– Сражение?
– Двадцать тысяч русских из приграничных провинций и Тобольской губернии вступили в бой со ста пятьюдесятью тысячами бухарцев и полегли несмотря на всю свою отвагу.
– Ты лжешь! – выкрикнул великий князь, который силился, но не смог сдержать свой гнев.
– Я сказал правду, ваше высочество, – холодно отрезал Иван Огаров. – В той баталии под Красноярском я участвовал, тогда и попал в плен.
Великий князь овладел собой и жестом дал Огарову понять, что не сомневается в его правдивости.
– Какого числа произошло это красноярской сражение? – спросил он.
– Второго сентября.
– И теперь все ханские войска сосредоточены вокруг Иркутска?
– Все.
– Сколько же их там, по-твоему?
– Около четырехсот тысяч.