Маркиз опустил пистолет и, обернувшись к толпе, громко, как шпрехшталмейстер, объявил:
— Смертельный номер. Администрация просит людей со слабыми нервами покинуть цирк.
Толпа загоготала.
А Маркиз снова повернулся спиной к Лагутину, прицелился в статуэтку, но внезапно вскинул руку с наганом и через плечо, не глядя, выстрелил в Лагутина.
Лагутин схватился за грудь.
В то же мгновенье раздались выстрелы телохранителей, стрелявших в Маркиза.
Маркиз упал на землю.
Кешка бросился к нему.
— Дяденька Маркиз, дяденька Маркиз…
Толпа смешалась, окружив убитого Лагутина.
Кешка опустился на колени возле Маркиза.
— Вы живой, живой! — плача, повторял Кешка. — Они не убили…
— Убили, отец Иннокентии, убили… А ты живи… Живи как человек… живи…
Несколько лагутинцев подняли тело убитого атамана и понесли его, как вдруг в воротах появился всадник на взмыленном коне.
— Струнников идет! Струнников!
И тут всадник увидел мертвого Лагутина. Он резко осадил коня и снял шапку.
Монастырский двор притих. Все обнажили головы.
И в наступившей тишине раздался истерический крик:
— Братва, тикай! Здесь нас всех перебьют!
Весь двор снова пришел в движение. Лагутинцы седлали лошадей, запрягали телеги, расхватывали оружие. И вот уже через ворота летели всадники, повозки, бежали пешие…