Дернберг вынул из кобуры пистолет:
— Ты пойдешь со мной!
— Ошибаешься. — Грапентин усмехнулся.
— Тогда я тебя собственноручно прикончу на месте!
— Не затрудняй себя!
Не вынимая рук из карманов, капитан Грапентин шел, не оглядываясь, с каждым шагом приближаясь к позициям канадцев.
Штурмбанфюрер медлил, понимая, что труп капитана ему ни к чему, разве что утолит его злобу. Когда Грапентин отошел от него шагов на пятнадцать, Дернберг прицелился и выстрелил.
Однако капитан как ни в чем не бывало медленно шел дальше, словно демонстрируя, что привык и не к такой стрельбе.
Из полуразрушенного окопа показались две головы: ефрейтора и обер-лейтенанта, которых потревожил выстрел.
— Халло! Стреляйте в него, это перебежчик! Это изменник! — заорал Дернберг.
Оба посмотрели на человека без головного убора, идущего во весь рост по ничейной земле, потом на эсэсовского офицера и не спеша подошли ближе.
Штурмбанфюрер подбежал к ним и закричал:
— Стреляйте же наконец!
Ефрейтор снял с плеча карабин.
— А почему, собственно, нужно в него стрелять? — спросил обер-лейтенант. — Почему вы просто не позовете его назад?
— Грапентин! Вернись! — крикнул Дернберг. — Вернись, тебе говорят!
Грапентин остановился и обернулся. До него было не более двадцати шагов.
Тогда эсэсовец вырвал из рук ефрейтора Мюнхофа карабин и, вскинув его к плечу, выстрелил.
Капитан вздрогнул, словно его слегка ударили в грудь.
Штурмбанфюрер отвел затвор и, выбросив стреляную гильзу из ствола, послал в него новый патрон.