– Задача не в том, чтобы их отогнать, – заметил вдруг староста, мгновенно оживившись. – Всех надо тут положить. Чтобы боле никого не привели. Раз взялись деревню спасать, надо дело под корень делать. Уйдёт один, через час жди… Подведут орудия и все дома пожгут да поразметают по брёвнышку.
Решили так: Верегов и Игнатов выезжают навстречу, они должны успеть переговорить с теми, кого хорошо знают и на кого есть надежда, что они тут же не выдадут их.
– Вон, видишь, берёза слева стоит. Оттуда – справа, – Воронцов инструктировал Верегова и Игнатова. – Там за берёзой противотанковый ров. Пусть прямо по снегу гонят коней туда. И сидите там, не высовывайтесь, пока стрельба не утихнет. Никого не отпускать. Оружие лучше собрать и охранять.
После совещания, не теряя времени, начали окапываться. Воронцов с Турчиным разметили на снегу, где и какие копать окопы. Нашлись и ломы, и лопаты. В высоком фундаменте школы, на углу, на две стороны, пробили амбразуры, расширив узкие щели душников. В угловом классе разобрали пол, досками заделали окна. Здесь установили пулемёт. Первым номером в расчёт вызвался Пётр Фёдорович. Кто-то из деревенских заметил ему:
– Что, Фёдорыч, и эту кобылку не хочешь в чужие руки отдавать?
– Оно так, – охотно ответил Пётр Фёдорович, и едва заметная усмешка шевельнула его затвердевшие на морозе губы. – Любая машина любит, чтобы при ней состоял кто-нибудь один. А им доверь… Нас в ту войну так не гнали. А эти… Вон куда запустили. У нас в роте был прапорщик Радовский, так он, бывало, на «максиме» чечётку отстукивал, на двести шагов елочки так и отстригал. Короткими очередями в два-три патрона. Вначале – макушку, потом – посерёдке, а потом и по самый корень обрезал. Так я при нём всегда вторым номером состоял. Вот это был стрелок!
Вяземские с Турчиным ушли в заслон. Установили на сани пулемёт, взяли несколько коробок с лентами, винтовки. Уточнили ещё раз задачу.
Когда взошло солнце и мороз немного ослаб, прудковский гарнизон успел выдолбить в мёрзлой земле несколько окопов – на огородах, на околице и по полю, охватив, таким образом, деревню с трёх сторон подковой стрелковых ячеек – с севера, северо-запада и северо-востока. Наскоро переложили несколько поленниц дров, устроили круглые доты, засыпав их снегом и таким образом надёжно замаскировав.
Ровно в 10.00 Верегов и Игнатов сели на коней, перекинули через головы ремни винтовок, поправили на рукавах повязки и направились в сторону Андреенок. Отъехали немного, остановились. Выезжать дальше условленного места Воронцов им запретил. Привстали в стременах, то оглядываясь на деревню, то заглядывая в глубину дороги.
А уже через полчаса в поле со стороны Андреенского леса показался казачий обоз.
Воронцов сидел на чердаке здания школы и в выдавленную шипку слухового окна следил на дорогой. Рядом оборудовал себе позицию деревенский кузнец дядя Фрол.
– Едуть, – сказал кузнец и вставил в дыру, проделанную в крыше, гранёный ствол своей тяжёлой, как лом, берданки.
– Четырнадцать саней, – быстро сосчитал Воронцов силы казаков. – В некоторых по два человека. Не меньше взвода.
– Вижу, сынок. А и нас же немало, – кузнец смотрел в поле и приговаривал: – Это ж по наше добро казачки скачуть. Вон сколь транспорта гонють. – И вдруг насторожился, забеспокоился: – А что-то ж, Курсант, второго зятя не видать…
Верегова Воронцов увидел на передних санях. Коня его держал в поводу Игнатов. Игнатов скакал в середине обоза. Успели они переговорить с надёжными казаками или нет, пока было неясно. Но вот подъехали к берёзе. Передние сани, в которых рядом с двумя казаками сидел Верегов, проскочили вперёд. За ними вторые, третьи, четвёртые. Что ж они? Не успели? Или перехитрил его Верегов? Воронцов почувствовал, как холодеет внутри. Но пятые и шестые розвальни резко свернули вправо. Кони, подгоняемые ездовыми, полезли в снег, зарываясь по грудь. На последние наскочили ехавшие следом. Образовался затор. Послышалось: «Куда?! Мать вашу!..» Ругань. Неразбериха. Но вскоре разъехались. Из обоза то и дело вываливались очередные сани и уходили вправо. Уже пятые сани ушли в сторону противотанкового рва. Им что-то кричали с других саней, махали кнутьями, матерились и смеялись. Видимо, никто ничего пока не понял.
Дождавшись, когда туда же повернул и Игнатов с конём Верегова в поводу, Воронцов встал в полный рост и положил ствол СВТ на чёрный переплёт рамы. И в это время он услышал за спиной голос старосты:
– Что будем делать, Курсант?
Сигнал к началу огня – двойной выстрел из винтовки. Стрелять должен был Воронцов.
– Может, попробуем договориться? – снова спросил Пётр Фёдорович.
– Вот сейчас и договоримся, – ответил Воронцов, прицеливаясь в лохматую папаху, мелькавшую над козырьком первых саней.