– Ты, наверное, голодный? – спросила она, подойдя к натопленной печи. – Печь вытопил. Хозяин… А ужином что-то не пахнет.
В её голосе не было насмешки. Но что-то всё же было, кроме слов.
– Как вы там в лесу устроились?
– Устроились. Всем места хватило. Тесновато, правда. Но ничего, терпеть можно. Зато не так страшно, – и спросила: – Отца сильно ранило?
– Осколком. Кость не задело. Держится молодцом.
– Что ж теперь с нами будет? Неужто опять придут?
– В машине мы нашли рацию. Рядом лежал убитый радист. В наушниках. Рация работала. Передал он что-нибудь или нет, неизвестно. В лучшем случае им сейчас не до нас. В худшем… Но я думаю, что им не до нас.
– Хорошо бы. Самолёт сегодня днём листовки разбросал. Мы думали, немецкий. А он развернулся над нашим обозом, и – посыпалось, посыпалось из него, словно пух! Пишут: Красная армия наступает по всему фронту, немцы бегут. Сашенька, а может, вам лучше из деревни пока уйти? Пересидим в лесу и вместе вернёмся?
– А если они придут? Придут и сожгут деревню. Где вы тогда жить будете?
– Где-нибудь в соседней перезимуем. В Андреенках. Или в Шилове.
– А если сожгут и Андреенки, и Шилово, и другие деревни?
– Неужто такое может быть?
– И деревни сожгут, и вас самих угонят неизвестно куда.
– Когда мы пришли туда, в лес, к землянке, дети все молча спать улеглись. Никто не заплакал. Коров привязали в соснах, там, в овраге, за пнями. Положили им сена, и они тоже стояли молча. Ни одна даже не рекнула, не мыкнула.
– Зачем ты пришла? Зачем детей оставила?
– На тебя посмотреть. Живого тебя увидеть.
Он снова обнял её, подхватил на руки. Наклонился губами к её пылающему лицу. Их губы смеялись, иногда касаясь друг руга, а иногда что-то неслышно шептали друг другу.
Как удержать всё это? Как продлить? И что это вообще со мною происходит? Как это, такое… такое вот… может случиться?
Как хрупко и ненадёжно было всё то, что он держал в своих руках! Кто она ему? Неужели случайная встреча? Случайная взрослая женщина, у которой дети. Возможно, вдова. Солдатка. И кто для неё он? И разве об этом сейчас нужно думать? Её глаза в сумерках слабого света керосиновой лампы потемнели. Но они сияли такой нежностью и доверием, что он не выдержал её взгляда, зажмурился с силой и так, с закрытыми глазами, стал неистово целовать её. А она только того и ждала.
– Что с нами будет, Сашенька?