Посиневшие губы Алёхина вздрогнули:
– Живой.
– Тогда давай вставай. Где твоя винтовка? Где она? Я не вижу её.
Алёхин тряс, мотал головой и не мог оторваться от земли. Казалось, он вжался своим телом в каждую ямочку на дне окопа, в каждую пору земли. И с каждым мгновением он сильнее и сильнее врастал в землю, спасшую его полчаса назад во время налёта.
– Встать! – закричал Воронцов; он не понимал, что с ним происходит, он действовал машинально, словно в нём сидел кто-то другой, более сильный и решительный, который точно знал, что надо делать. – Взять оружие!
– Сань… Сань… Ты что, Сань?.. – Алёхин поднял голову. Видно было, с каким трудом ему это удавалось. Голова тряслась, плечи и спина дрожали. На подбородке запёкшаяся кровь. Сгусток запёкшейся крови. «Похоже, – подумал Воронцов, – что тоже из ушей натекло. Контузия. Тоже контужен. Здесь все контуженные. Убитые, раненые и контуженные».
– Я плохо слышу. Говори громче. Я думал, ты ранен. Вставай. Где твоя винтовка?
Они начали лопатками выбрасывать со дна полузаваленной траншеи комья земли, куски изрубленной древесины. И каждый очередной ком выброшенной им земли, ударившись, отзывался уже не только в его ушах, но и во всём теле звоном и хрустом бьющегося стекла. Но винтовку Алехина они нашли в другом месте, за траншеей, под поваленной берёзой. Видимо, её смахнуло с бруствера взрывной волной. Приклад треснул пополам, ствол согнут в дугу. Осколками изуродовало и заклинило затвор, пробило магазин, сорвало намушник. Алёхин взял винтовку в руки, положил на колени, попытался вытряхнуть из затвора песок и заплакал.
– Ну не мог я за нею подняться! Когда они налетели… Сань, что мне теперь делать? Меня отдадут под трибунал?
– Вот, возьми пока мой автомат.
– А что ротный скажет? Кто я теперь без винтовки? Знаешь, что может быть за утрату личного оружия?
– Винтовку можно найти в траншее. Раненых уносили без оружия. Их винтовки где-то здесь. Поищи.
– А номер?
– Да кому теперь нужен твой номер? Давай, пока тихо. Где-нибудь найдём.
Алёхин побежал по траншее. Он перешагивал через стволы деревьев, протискивался мимо своих товарищей, которые копошились повсюду, выбрасывали из-под ног землю, поправляли брустверы, извлекли из завалов свои вещмешки, боеприпасы и личные вещи. Алёхин заглядывал в пустые ячейки, откуда только что вынесли убитых и раненых. Он уходил всё дальше и дальше, где искать винтовку было уже бессмысленно. Но остановиться он уже не мог.
– Ты кого ищешь, Алёхин? – окликнул его сержант Смирнов, когда курсант заглянул в его ячейку. – Воронцов жив?
– Жив. А винтовку мою… Взрывом, видать… Вот ищу себе другую.
– Ты что же, мудак, на бруствере её, что ли, оставил?
– Может, и на бруствере. Разбило в дребезги.
– Вдребезги. Котелок небось от осколков спрятал. Ищи теперь, раззява. Скоро атака. С чем в бой пойдёшь?