– Танки.
– Тьфу! – И помкомвзвода выругался.
– Уй! Уй! Ещё два ползут! Вон, за бугром качаются! Они нас видят! Точно видят! И-и-и! – Денисенко снова не мог справиться с собой.
– Да замолчи ты, сучонок! – не отрывая глаз от лощины, рявкнул Гаврилов. – А то лопаткой ухо отрублю!
Денисенко сразу затих. Эта внезапная угроза, похоже, подействовала на него сильнее молитвы Краснова и танков, начинавших атаку вдоль шоссе. Денисенко видел, как в деревне курсант из третьего отделения сапёрной лопаткой зарубил немецкого пулемётчика. Так и развалил голову пополам. Как телёнку топором на бойне.
Танки уже сформировали порядок атаки. Правда, перед ними лежал перелесок, изрытый неглубокими овражками, где они неминуемо должны были нарушить свой строй, перестроиться. За ними, сперва группами по семь-десять человек, а во втором ряду правильной цепью шла пехота. Началось.
И тут в тылу послышались крики, торопливый топ лошадей и солдатских сапог, натужный скрип упряжи. Воронцов оглянулся и увидел, как к траншее из березняка артиллеристы выкатывают орудия, «сорокапятки», целых три.
– Быстрей, ребятки! Быстрей! – подбадривал расчёты офицер. Он тоже упирался в орудийный щит. Голос его был спокойным, уверенным. – Первое орудие! Разворачивай! К бою!
Капитан Россиков сам расставлял орудия, мгновенно определив для них позиции.
– Отцепляй!
– Давай-давай!
– Доводи, ребята!
Это уже командовали командиры расчётов.
– Быстро! Снаряды!
– Доворачивай! Доворачивай, говорю!
– Что там, мать твою!..
– Носов! К первому орудию! – И Россиков указал рукой на крайнее орудие, установленное под разбитой берёзой.
Сам он стал ко второму. Тут же крикнул подносчикам:
– Снаряд! Бронебойный!
– Ребята, живей!