– Скоро придут.
В тылу гремело. Резко били винтовки, стучали пулемёты. Бахали гранаты. Там шёл ближний бой. Значит, сошлись. И не понять было, приближается бой к Угре или, наоборот, удаляется. Иногда казалось, что вот-вот послышатся шаги бегущих. А иногда – что стрельба откатывается в глубину леса, в тыл, к деревням.
– Товарищ старший сержант, – сказал Макуха, – две ленты осталось.
– Вот что: пока замри. Следи за левым флангом. Могут обойти со стороны леса. Если наших там никого нет, они попытаются обойти нас именно оттуда.
«Дегтярь», стрелявший короткими очередями на правом фланге, тоже замолчал.
Курсанты вслушивались в звуки боя в тылу. Миномётный обстрел там немного утих. Но орудия продолжали бить с методичным упорством. Снаряды рвались у дороги и в глубине. Вот и пойми, что у них там происходит.
Курсант за сосной стучал лопатой, рубил сосновые корни, шмыгал носом, что-то тихо пришёптывал и подвывал.
– Ты давай лучше окопом займись, – снова окликнул его Гаврилов. – А то закопать не успеешь.
В тылу снова захлопали, завыли миномёты, и всё потонуло в клёкоте мин и гуле разрывов.
– Похоже, там, на дороге, прихватили наших, – сказал курсант, лежавший с винтовкой справа от пулемёта.
Макуха протёр пулемёта, сунул тряпицу в карман и спросил:
– Что будем делать, если они нас отрежут? А, товарищ старший сержант?
– Тихо! Кто-то идёт. – Гаврилов вскинул автомат и вскоре опустил его.
Через заросли малинника и жимолости продирался сержант Воронцов. В руках у него был немецкий автомат, а на боку болталась гранатная сумка. Раньше этой сумки Гаврилов у него не видал.
– Гаврилов? Ты? – закричал он ещё издали. – Приказ на отход! Уходим! Кто тут ещё, кроме вас?
– Кто-то стрелял левее, вон там. Видимо, пехотные.
– Всем уходить!
– Что, Воронцов, драпаем назад?
– Приказано отходить. Мы – в группе прикрытия.
– Сплошная везуха, – усмехнулся Гаврилов.