– За нами ж никого. Кроме противотанкистов. – Звягин с тоской посмотрел в поле. – Так же, Степан Фомич? Ты ж сам видишь.
Ох, не любил Мотовилов этого его взгляда, в котором не понять чего было больше, неверия в свои силы или недоверия к приказу, которых пусть ещё и не отдан, но суть которого уже понятна. Старшина Звягин всегда всё склонен был видеть в чёрном свете. А потому его советам, конечно, в определённых обстоятельствах, не было цены. Звягина Мотовилов знал ещё по полку. Старый служака. Прошёл Халхин-Гол и Зимнюю войну сорокового года, имел орден, правда, какой именно, никто не знал, даже Мотовилов. Орден старшина Звягин никогда не носил, что давало повод для злых языков, что никакого ордена у взводного в помине нет, и никогда не было.
– Ударить бы их было делом гожим, – рассуждал старшина. – Только силёнок у нас – три курёнка да два цыплёнка.
– Ну да, – поддакнул ему Мотовилов, – пулемёты свои покидал. Теперь и ты, старый вояка, – курёнок.
– Особенно если гвардейцы наши хвалёные по площади своего «луку мудищева»[17] раскидают, а по цели не попадут.
– Даже если одной из трёх попадут точно – хорошо. Атакуем сразу, пока они не откопались… Багирбеков, скорее всего, опоздает, так что вся надежда на тебя, Иван Никанорыч, да на третий взвод.
– Дело горячее… Надо бы моим молодцам по полкружки подъёмных для храбрости.
– Ткаченко говорит, ничего не осталось.
– У Ткаченки, да что б ничего не было… Пожиже развести – и все дела.
– Ты, Звягин, лучше о деле думай. Поведёшь свой взвод в обход. Войдёшь в Малеево с северной окраины. Тут и подходы получше, кустарник, овраг. Лупи по ним из всей наличности. Особо обрати внимание на то, чтобы никто не остался в постройках. Жечь дома запрещаю. Гранаты применять только в крайнем случае.
– Думаешь, дома нам пригодятся?
– Дома, Иван Никанорыч, люди строили. А мы тут – кто? Мы тут временные варвары. Так что воздержитесь. По возможности, конечно.
Вскоре начали прибывать первые запряжки истребительно-противотанкового полка. Батареи занимали огневые прямо в березняке, в лощинах и на опушках. Рядом отрывали окопы. Орудия закатывали в просторные ровики. Расчищали секторы обстрела. Лейтенанты намечали реперы и делали расчеты. Настраивали буссоли.
Мотовилов разыскал в лесу КП артиллеристов. В палатке стоял стол, сколоченный из артиллерийских ящиков. На столе лежала придавленная камнем карта. Точно такая же лежала за пазухой у Мотовилова. За столом два майора пили чай, который наливали из термоса. Нашлась кружка и для Мотовилова. Но чай стыл в его горле.
– У нас своя задача, а у вас, старший лейтенант, как я понимаю, своя, – продолжал стоять на своём майор постарше. – А гвардейцы… На них, я думаю, надежда слабая. Дороги непроезжие. Близко к линии фронта они не поедут. Корректировщика огня, как видите, нет. Так что напрасно вы им взвод отдали. Лучше давайте решим то, как лучше прикрыть мои батареи от возможного воздействия пехоты противника вот отсюда и отсюда. – И майор указал чайной ложкой на границу леса и луга северо-западнее Екатериновки.
– Тут болота.
Мотовилов знал, чем может закончиться несогласованность действий его роты, отдельного истребительно-противотанкового полка и дивизиона гвардейских миномётов. В любую минуту боевые охранения, высланные вперёд, могли доложить о появлении немецкой колонны. Беспокоило исчезновение разведгруппы сержанта Плотникова.
Плотников, Плотников… Везучий был парень. Сорвиголова. Всё ему удавалось, всё сходило с рук. А тут, видать, наскочил на таких же, как и сам…
Реактивные наряды «катюш» летели через окопы Третьей роты в таким свирепым воем, что половина бойцов пластом лежала на дне окопов, а другая, на которую Мотовилов возлагал надежды в предстоящей атаке на Малеево, начала лихорадочно окапываться, углублять свои ячейки и отрывать «лисьи норы». Боевое охранение так и не успели снять, и теперь оставалась одна надежда, что снаряды пролетят дальше и вторую траншею не заденут.
Второму взводу Мотовилов приказал начать выдвигаться, когда багровые струи ракет ещё чертили небо над деревней и полем. Старшина Звягин вывел своих людей вдоль лесной опушки к оврагу. Там залегли и начали ждать окончания артподготовки. До деревни оставалось метров триста. Звягин прикинул: как только упадёт последний «лука», одним броском достигнуть крайних дворов, установить там пулемёт, который Мотовилов им выделил из своего резерва, а дальше – двор за двором…