Аэропорт в Манагуа встретил их неприветливо. Несмотря на ранний час, стояла удручающая духота. Манагуа по отношению к уровню моря расположена ниже всех остальных столиц в западном полушарии. Со стороны огромного озера и океана, который совсем рядом, ни ветерка, ни освежающего дуновения. И куда, вообще говоря, ему ехать? Без предварительного заказа, объяснил шофер, номера в отеле не получить. Землетрясение пощадило лишь немногих из них, а на восстановительные работы почти не было времени. Во время гражданской войны город бомбили самолеты Сомосы...
— Везите меня в самый большой отель,— поразмыслив, сказал Гундлах.
Город действительно лежал в руинах. Разрушенные землетрясением и бомбардировкой дома разбирались по кирпичику, участки, на которых они некогда стояли, разравнивались, их старательно озеленяли. Административный центр Манагуа внизу, у самого озера. Там пласа де ла Республика с собором, огромным, недостроенным, и Национальный дворец. Туда ему и нужно.
Шофер остановил машину перед «Интерконтиненталем». Он да еще пятнадцати-этажное здание банка по другую сторону главной городской магистрали — единственные высотные здания, пережившие землетрясение.
На последнем этаже «Интерконтиненталя» жил когда-то свихнувшийся и чуждавшийся людей миллиардер Говард Хьюз; его личный самолет был последней гражданской машиной, которую выпустили из Манагуа.
Свободных мест не оказалось. В конце концов багаж Гундлаха приняли в камеру хранения, а его фамилию внесли в список ожидающих. Перед двухэтажным зданием Национального дворца он испытал неподдельный страх. Одно несомненно — со своей просьбой он должен обратиться к лицу высокопоставленному, облеченному настоящей властью, иначе все теряет смысл, конца не будет всяким формальностям, проверкам и перепроверкам. Но до обеда ему не удалось встретиться ни с одним из членов Революционного совета. Добиться приема у министра внутренних дел Томаса Борхе, повидаться с которым ему рекомендовал вчера Пинеро, тоже не удалось: секретарь объяснил, что Борхе еще не приехал. Но Гундлах почувствовал и другое: к нему присматриваются, ему не очень доверяют. Почему? Потому что он из Западной Европы? Или есть уже куда более веские причины?
У него трижды потребовали предъявить паспорт. К обеду силы были на исходе. И в этот момент Гундлаху сказали, что его может принять шеф полиции Манагуа Энрике Шмидт. До победы сандинистов он был их представителем в Бонне. Гундлаху он запомнился из-за своей немецкой фамилии.
Шеф полиции, перед которым предстал Гундлах, внешне выглядел лет на сорок, вид у него был сугубо гражданский — лицо открытое, густые вьющиеся волосы, широкие, закрывающие уголки рта усы.
— Итак, вас прислала синьора Ортега.— Энрике Шмидт листал паспорт Гундлаха.— А почему не прилетела она сама? Ведь только вчера вы оба были здесь...
— Она находится в южном пограничном районе у Рио Гоаскоран. Послать ее сюда вторично сочли нецелесообразным, лицо синьоры Ортеги слишком примелькалось. В Тегусе контроль ужесточился. Скоро этот путь для нас отпадет окончательно.
— Как это вам удалось проскользнуть!.. Итак, пожалуйста, суть вашего дела.
— Синьор Шмидт, фронт Освобождения успешно продвигался вперед в Ла Уньоне, а теперь движение почти застопорилось. Атака порта не удалась. Положение повстанцев в Ла Уньоне тревожное, не хватает буквально всего — от бинтов и пенициллина до базук и боеприпасов для пехотного оружия, девятимиллиметровых «парабеллумов» и «нато» калибра семь и шестьдесят две сотых.
— Разбираетесь в оружии?
— Был когда-то солдатом.
Шмидт внимательно посмотрел на него:
— Даже если бы мы смогли помочь... Как вы представляете себе доставку оружия?
— Ночью, морем. С этим я как-нибудь справлюсь.
— Так вы еще и моряк?
— Необязательно быть моряком, чтобы провести шхуну по заливу Фонсека.
— Ночью — обязательно!
ebooksa