Домберт, повидимому, заменил Эмме Андрея. Она целые дни проводила в его обществе. С Андреем она виделась только иногда по вечерам. Андрей узнал новое неприятное чувство и под влиянием его был способен выйти из состояния уравновешенности, Он стал чаще повторять про себя, как бы в шутку: «Месть чернокожего»…
И, находясь в этом странном состоянии веселой мстительности, решился нанести визит директору Нойль, отцу Эммы, в доме которого он не был со дня своего «почернения». Директор с удивлением разглядывал, как он выразился, «чернокожее новообразование» и спросил у Андрея, не осведомлялся ли он насчет своей болезни у врачей.
— При чем тут врачи? — засмеялся в ответ Андрей. — Это позднее проявление наследственности, не более. Кто-нибудь из моих дедов был гражданином черного материка.
— А бабушка Фрина, она тоже имела деда-негра?
— По всей вероятности… Ведь она приходится дальней родственницей моей покойной матери.
Эмма не была расположена смеяться шуткам Андрея. Однако, когда к директору Нойль явился новый гость — Домберт, Эмма стала очень мило улыбаться, и, слушая веселый анекдот, рассказанный Домбертом, даже хохотала серебристым смехом. Андрей поторопился уйти, едва будучи в силах скрыть бешенство.
На другой день он снова был в квартире директора Нойль. Чернокожий гость, пришедший незадолго до вечернего чая, был очень разговорчив, шутил и даже проявил непонятную радость при встрече с Домбертом. Поведение Андрея казалось подозрительным Эмме. Она бросала на него взгляды, полные грусти и недоумения, Пока Андрей наигрывал на пианино несложную мелодию, Домберт и Эмма вышли из комнаты. Директора Нойля в этот момент также в комнате не оказалось. На столе был сервирован чай.
— Месть чернокожего! — произнес Андрей шопотом. Злая улыбка исказила его лицо.
Он оглянулся. Момент был удобный для выполнения адского замысла. Подойдя к столу, он быстро пересыпал сахар из большой сахарницы в левый карман пиджака, а из правого вынул бумажный пакет и содержимое его поспешно высыпал в сахарницу. Мгновеньем позже вошла прислуга с печеньем для стола.
Андрей опять сел за пианино.
Он охотно присоединился к маленькой компании за столом и с наслаждением наблюдал, как Эмма и Домберт накладывали в чай «чудодейственный сахар». Глядя на директора Нойля, Андрей с удовлетворением думал, что этот солидный педагог, голландец по национальности, вскоре примет окраску кожи одного из угнетенных народов голландской Индии.
Андрей возвращался из гостей, не испытывая никакого раскаяния в содеянном.
«Быть может, — думал он, — когда Эмма приобретет черный цвет кожи, она почувствует духовную близость ко мне. А для этого пустоголового Домберта она, конечно, потеряет тогда всякий интерес».
Вечером он шутил с бабушкой Фриной и намекал ей, что скоро у них будут товарищи, такие же черные, как и они. Но спохватившись, он обещал старушке, что с приездом дяди Рофа они вдвоем начнут лечиться от «черноты». Он уверил старушку в том, что слова его относительно сахара, вычернившего их кожу, были простой шуткой.
На следующий день Андрею стало известно, что Домберт уехал на две недели в Амстердам и таким образом избавился от опасных чаепитий у директора Нойля.
Чтобы рассеять скуку, Андрей отправился на молочную ферму в Пайто, к одному из товарищей по университету. Он даже не оставил дома адреса.
Вся деревня сбежалась смотреть на чернокожего, а Андрей, наводя ужас на ребятишек, громко требовал человеческого мяса. Его товарищ был прямо-таки ошеломлен невероятным превращением Андрея. Друзья скитались по полям, ловили рыбу и рассуждали о политике.
После недельного отсутствия Андрей вернулся в Трулль. От бабушки Фрины он узнал, что его несколько раз спрашивала Эмма, и что в доме Нойля тоже несчастье: сам хозяин, директор Нойль, сильно почернел.
— А Эмма? — спросил Андрей, волнуясь от полученного известия.
— Она ничего, здорова, — был ответ бабушки.
ebooksa