Дня через три Мельвилю привезли найденную верстах в 90 южнее в одной пустой юрте еще одну, третью по счету, записку, подписанную де-Лонгом и его товарищами по несчастью, а также винтовку. В записке сообщалось, что они двигаются дальше, все здоровы, за исключением Эриксена, которому пришлось отрезать отмороженные пальцы ног, имеют провизии на два дня, но спокойны за будущее, так как надеются, что удастся подстрелить дичь.
Обрадованный этими известиями, Мельвиль решил отправиться немедленно на поиски де-Лонга и его товарищей и найти их во что бы то ни стало живыми или мертвыми. Он выехал на другой день на север на нартах, запряженных свежими и сильными собаками, и через два дня достиг берега океана. Там он нашел описанный в записке де-Лонга высокий шест и под ним сложенные в кучу, занесенные снегом, все вещи, к величайшему удивлению и восторгу якутов, особенно восхищавшихся двумя винтовками…
Затем Мельвиль направился в Булунь, чтобы там запастись провизией и организовать дальнейшие поиски де-Лонга. Свирепствовала пурга, угрожавшая мучительной смертью людям и собакам; душная, леденящая и колючая, она окутывала их. Собаки (их было 29) поминутно останавливались; они не в силах были двигаться против ураганного снежного ветра, и никакие, побои не помогали. Вперед подвигались медленно, ночуя в заброшенных юртах, заполненных снегом, но шли все время по следам де-Лонга и его товарищей, по всем зигзагам их пути, согласно описанию Ниндемана и Нороза. Следы сохранились: на льду разных рукавов дельты Лены, так как ветер смел со льда весь снег; но через несколько дней такого мучительного пути следы эти исчезли, из чего Мельвилю стало ясно, что он где-то взял неправильное направление. Но он был не из тех людей, которые легко, теряют мужество. Нет! Полузамерзший, истощенный от голода, питаясь на ночлегах исключительно брошенными остатками гнилой рыбы и оленьих костей, из которых они варили себе жалкий вонючий «суп», Мельвиль среди непрекращавшейся пурги, леденившей кровь, еще 5 дней боролся со стихией, боролся с холодом и голодом, стараясь вновь напасть на следы несчастных де-Лонга и и его товарищей…
В особенности Мельвилю хотелось найти то место у берега одного из рукавов Лены, где они похоронили умершего от истощения матроса, датчанина Эриксена, по обычаю моряков (т.-е. бросив завернутое в саван тело его в реку). По описанию Ниндемана, это было возле одной покинутой юрты, над дверьми которой де-Лонг, чтобы легче было потом найти это место, прикрепил доску с надписью о событии, а внутри юрты оставил винтовку, так как даже и такая тяжесть уже была не под силу ослабевшим путникам, силы которых быстро таяли.
Но все усилия Мельвиля были тщетны; в довершение всех бед, благодаря ужасной пище, состоявшей из вонючих отбросов, которыми в обыкновенное время побрезговали бы даже и собаки, Мельвиль схватил сильнейшую дизентерию. Поэтому он решил бросить дальнейшие поиски и вернуться в Булунь, а оттуда отправиться вместе с помощником исправника Ипатьевым в Верхоянск, а затем дальше в Якутск, чтобы там организовать весною экспедицию для розыска де-Лонга и его товарищей. Решение это было совершенно правильным, так как если де-Лонгу и его спутникам до сих пор не посчастливилось встретиться с кем-либо из туземцев, то они, конечно, уже погибли, и нечего торопиться с розыском их трупов ценою своей собственной жизни. Если же им это удалось, то они уже спасены и сами доберутся до Верхоянска.
После мучительного десятидневного пути в сильнейшую пургу и жестокий мороз Мельвиль, наконец, 27 ноября вернулся в Булунь, почти мертвый от истощения и перенесенных мучений. А через два дня прибыл Ипатьев с большим запасом хлеба, мяса и прочей провизии; но Мельвиль и тут не хотел терять даром времени. Он отдыхал всего три дня и, далеко еще не оправившись, поспешил в Верхоянск, отстоящий на 900 верст. Беспощадный к самому себе, повинуясь только чувству самоотверженного долга, он поспешил воспользоваться содействием Ипатьева, помчался с ним на свежих переменных оленях в Верхоянск в 50-градусный мороз. Ехали день и ночь, нигде не ночуя, делая лишь короткие остановки для чаепития или обеда, и через 5 суток, вечером 6 декабря, прибыли, наконец, в Верхоянск, отмахав 900 верст.
В Верхоянске Мельвиль пробыл немного менее двух недель, и затем, еще не отдохнув как следует от всех ужасов и страданий, перенесенных после крушения «Жаннеты», поспешил в Якутск с целью организовать экспедицию для продолжения поисков без вести пропавших де-Лонга и его товарищей или, вернее, их тел, так как в окончательной их гибели он уже не сомневался.
Из Якутска Мельвиль вернулся со свежими силами в конце февраля следующего 1882 года в сопровождении Ниндемана и еще нескольких товарищей и продолжал свои поиски, исследуя обширный район дельты Лены к северу от Булуни от того места, откуда де-Лонг послал Ниндемана и Нороза за помощью. Стояли лютые морозы и свирепствовали снежные метели (пурга); все изнемогали от холода и усталости. И лишь спустя почти месяц, на высоком берегу одного из рукавов дельты Лены, в 150 верстах к северу от Булуни, Мельвиль увидел торчащий из сугроба высокий шест. Разрыв снег, увидели висящую на этом шесте американскую винтовку; затем, продолжая раскопку, нашли трупы де-Лонга, д-ра Эмблера и повара-китайца Э-Сема, а потом на небольшом расстоянии друг; от друга трупы и остальных девяти товарищей. Возле трупа де-Лонга лежала его маленькая записная книжка, прозванная Мельвилем «ледяным дневником».
Я видел и читал этот документ невероятных и героических человеческих страданий, в котором день за днем, час за часом повествуется, как эти герои мужественно умирали один за другим от холода и голода в страшных мучениях в ледяных пустынях заполярной Сибири.
Когда Мельвиль рассказывал мне все подробности своих поисков и что исхудавшие от голода трупы представляли собой лишь кости да кожу, при чем у некоторых обгорели частично ноги, так как все они жались к костру, чтобы обогреться, — то даже у этого железного человека голос дрожал, и досадные слезы затуманивали суровые глаза. Недостаток места не позволяет мне привести подробные цитаты из этого дневника, который я тогда всю ночь напролет читал в подлиннике; приведу лишь последнюю скорбную запись, сделанную рукой уже умирающего де-Лонга:
В тот же день, очевидно, умер и сам де-Лонг, последним, как и подобает капитану парохода…
Итак, де-Лонг и его товарищи, счастливо избегнув всех опасностей полуторагодичного пленения во льдах Ледовитого океана, пешком, на санях и в лодках добрались, наконец, до заветного сибирского берега… для того только, чтобы промучившись 141 день, умереть от голода и холода…
ОХОТНИК ЗА МИКРОБАМИ
Двести пятьдесят лет назад малоизвестный человек, по имени Левенхук, впервые заглянул в новый таинственный мир, населенный мельчайшими живыми существами, одни из которых злы и смертоносны, другие — дружественны и полезны, а некоторые более важны для человечества, чем целый континент или архипелаг.
Левенхук, невоспетый и полузабытый, теперь так же мало известен, как неизвестны были его маленькие странные животные и растения в то время, когда он их открыл. Это — повесть о Левенхуке, первом охотнике за микробами. Это — рассказ о смелых, упорных и пытливых искателях и бойцах со смертью, которые пришли вслед за ним. Это — простая и правдивая история их неустанных устремлений в этот новый фантастический мир, который они пытались зарисовать и нанести на карту. В своих исканиях им приходилось итти ощупью, спотыкаясь на каждом шагу, делая ошибки и обольщая себя напрасными надеждами. Некоторые из них, наиболее отважные, погибли, пав жертвою бесчисленных крошечных убийц, которых они изучали…
В наши дни считается почетным быть человеком науки. Люди, называемые учеными, считаются важным общественным элементом, их лаборатории имеются почти в каждом городе, об их изысканиях и открытиях печатаются отчеты в газетах часто еще до того, как эти изыскания вполне закончены. Чуть ли не каждый студент может теперь заняться научной деятельностью и мало-по-малу сделаться преподавателем с приличным окладом в каком-нибудь небольшом уютном колледже[11]). Но попробуйте унестись мыслью к дням Левенхука, на двести пятьдесят лет назад, и представить себя только-что окончившим высшую школу, выбирающим специальность, стремящимся к знанию…
Вас посетил какой-то странный, необъяснимый приступ тоски: вы обращаетесь к своему отцу с вопросом, в чем заключается причина этого настроения, и получаете ответ, что в вас вселился злой дух тоски. Эта теория вас не вполне удовлетворяет, но вы делаете вид, что поверили, и стараетесь больше не думать о том, что такое тоска, потому что, если вы посмеете вслух выразить свое недовольство, вы рискуете быть избитым, а может быть, и выгнанным из дома. Ваш отец, — это авторитет…
ebooksa