Все заботы Мельвиля теперь сосредоточились на поисках де-Лонга и Чиппа с их командами, для чего прежде всего надо было достичь Булуни, чтобы войти в сношение с русскими властями. В виду того, что туземцы категорически отказывались от риска какого бы то ни было путешествия по этим пустынным местам в это время года, Мельвиль в тот же день поплыл в своей лодке с товарищами по направлению к Булуни, находящейся выше по реке Лене. Но, проплутав несколько часов по бесчисленным рукавам и мелям дельты Лены, в отчаянную пургу, заливаемые ледяными волнами и брызгами взволнованной гигантской реки, полузамерзшие и окончательно выбившиеся из сил, они вынуждены были вернуться обратно и были счастливы, когда опять увидели вчерашнюю теплую юрту с тремя друзьями-туземцами, выбежавшими навстречу.
На другой день неутомимому Мельвилю все-таки удалось убедить туземцев тронуться в путь и попытаться достичь Булуни. После трехдневного мучительного плавания по пустынным водам Лены, в бурю и метель, они достигли, наконец, какого-то населенного пункта, откуда их уже провожали дальше другие туземцы. На другой день они добрались до небольшого поселка Джамевилох, домов в 12. Трудно передать их восторг и те крики «ура», которые вырвались из их груди. Среди обитателей оказался и один русский из уголовных ссыльных… Это было 28 сентября…
Они заночевали в юрте старосты Николая Чагра. На другой же день неугомонный Мельвиль стал убеждать Чагру в необходимости для них добраться немедленно до Булуни, но так как поднялась страшная пурга, то Чагра энергично протестовал, указывая на безумие и смертельную опасность путешествия в такую погоду, тем более, что до Булуни—280 верст и не менее 15 суток езды. Но через несколько часов пурга, утихла и они отправились дальше — американцы в своей китоловной лодке, впереди которой выбирали фарватер трое туземцев в трех душегубках, сидевших очень мелко, тогда как лодка американцев сидела на глубине 2 футов. Но не прошло и нескольких часов, как по реке начался ледоход и поднялась буря. Туземцы решительно отказались плыть дальше, и Мельвиль на сей раз должен был согласиться, что они правы. Через час они вернулись обратно в деревню Джамевилох, где им отвели отдельную юрту, довольно исправную, из числа пустовавших. Скрепя сердце они покорились неизбежности и стали ждать недели две, пока река станет. Американцы отдохнули, починили свои лохмотья; обмороженные руки и ноги стали залечиваться…
Прошло несколько дней; американцы томительно ждали, пока река замерзнет. Как-то перед вечером зашел староста в сопровождении какого-то русского, оказавшегося уголовным ссыльным из солдат, по фамилии Кузьма Жирмаев; это был бодрый умный парень средних лет, занимавшийся товарообменом с кочующими тунгузами, а также якутами и русскими.
Мельвиль рассказал ему, кто они и как попали сюда, и обещал ему подарить их китоловную лодку и в придачу 500 рублей, если он немедленно поедет в Булунь с письмами к командиру и привезет оттуда пищу, одежду и оленью упряжку. Кузьма ответил, что в настоящее время это чрезвычайно опасно, так как река еще не стала, что сейчас он поедет к себе домой и пришлет им немного провизии с кем-нибудь, а дня через четыре вернется сам, и тогда видно будет.
В виду этого с ним поехал Данненговер, который действительно привез на другой день немного махорки, сахара, 5 фунтов соли, немного ржаной муки и убитого молодого оленя весом около двух пудов; самым драгоценным из всего была соль, которой они не видали уже с самого крушения «Жаннеты» и которую чрезвычайно трудно было достать; в тех краях она ценилась по рублю фунт.
Через четыре дня Кузьма, действительно, приехал на нарте, запряженной семью собаками, и 14 октября отправился в Булунь, обещая вернуться оттуда через пять дней. Но прошло много времени в томительном ожидании, и лишь 29 октября Кузьма вернулся. Он рассказал, между прочим, что по дороге ему повстречались двое саней, запряженных оленями, которыми управляли двое якутов, везших двух американцев, полумертвых от холода и истощения и рассказывавших о гибели многих своих товарищей. Кузьма вручил Мельвилю два письма, из которых одно от булуноского казачьего командира, а другое от тамошнего дьякона, и, кроме того, грязную, скомканную записочку, которая оказалась драгоценнее всего и которая чрезвычайно поразила Мельвиля и его спутников. Содержание этой записки следующее:
Расспросив подробнее Кузьму, Мельвиль узнал, что Ниндеман и Нороз направились в Булунь, что они были совершенно больны и страшно страдали от голода и холода и что из их слов Кузьма понял, что многие из их товарищей погибли. Но из их записки видно было, что из 12 человек экипажа недоставало только одного. Кроме письма, казачий командир просил Кузьму передать на словах, что он сам приедет к ним послезавтра с провизией, одеждой и достаточным количеством оленей, чтобы отвезти всех в Булунь. Тем не менее Мельвиль приказал Кузьме везти его немедленно в Булунь, но Кузьма решительно отказался, ссылаясь на чрезвычайную усталость собак. Тогда, по настоянию Мельвиля, послали за свежими собаками в соседний поселок, верст за 10. Собаки прибыли на другой день, 30 октября. Перед своим отъездом Мельвиль дал инструкции Данненговеру, чтобы он немедленно по прибытии казачьего командира отправился в Булунь и ждал там Мельвиля. Сам он имел в виду перехватить по дороге казачьего командира и взять его с собою для поисков пропавших товарищей, а если это не удастся, то поспешить в Булунь, чтобы узнать от Ниндемана все подробности о де-Лонге с товарищами и об их местонахождении, так что приезд командира в Джамевилох будет означать, что Мельвиль с ним разминулся.
Итак, Мельвиль тронулся в путь на нартах, запряженных 11 собаками, для поисков де-Лонга и его товарищей 30 октября 1881 года.
На пятый день Мельвиль прибыл в Булунь, совершив этот путь половину на собаках, половину на оленях; его подвезли прямо к большой юрте старосты, где находились Ниндеман и Нороз. Мельвиль открыл дверь и остановился молча на пороге, желая увидеть, узнает ли его Нороз, стоявший невдалеке у простого стола с ножом и ковригой черного хлеба в руках. Ниндемана не было видно. Нороз посмотрел, но не узнал его и продолжал спокойно отрезать хлеб. Тогда Мельвиль воскликнул:
— Здорово, Нороз! Как поживаете? — приблизился к нему и протянул руку.
— Ах, это вы, мистер Мельвиль! Вы живы?
При этих восклицаниях с нар поднялся Ниндеман.
— Мы считали вас всех погибшими и думали, что только мы двое спаслись, — горячо сказал он. — Мы были уверены, что все с вашей лодки погибли, а также с катера Чиппа.
ebooksa