— Приготовиться!! — бешено заревел поручик.
Ошарашенные солдаты снова подняли винтовки, клацнули затворами. Но видно было — все целили мимо старика. Четыре польских легионера, с недоумением переглядываясь, воткнули винтовки штыками в землю.
— Пся крев! — заметался около них Вернер, крича еще что-то по-своему. Потом снова кинулся к поручику, заорал, выкатив глаза:
— Мы не понимает!.. Мои солдаты говорят: старик нашел партизанов, он должен жить!..
— Он должен умереть, — не разжимая челюстей, проскрипел Храпов. — Смотри, пся твоя кривь, как умирают русские люди! — и разрядил всю обойму своего маузера в деда Василька...
А Маркел Рухтин действительно заблудился в непроглядном тумане. Он метался по лесным чащобам, пока совсем не выбился из сил, и тогда упал на снег в отчаянии.
Но поднялось солнце, согнало туман. И Маркел сразу встал. Светел и звонок был весенний день. Капало с деревьев, с шуршанием оседали сугробы. Снег взялся стеклистыми козырьками, и каждый древесный ствол обтаял до самой земли. Синие тени мельтешили в глазах, глядеть на снег было больно до рези.
Маркел определил направление по солнцу и снова побежал, задыхаясь, чувствуя, как будто у самого горла колотится непомерно разбухшее сердце. Проплутал весь день и только к вечеру все-таки добрался до Пестровской заимки.
Одинокая изба сиротливо стояла средь лесной поляны, а неподалеку вздымался в меркнущее небо огромный мускулистый кедр. Под ним что-то чернело, и казалось издали — кто-то ползал там на четвереньках.
Маркел по-за стволами подкрался ближе и только теперь разглядел огромного волка и недвижных людей на снегу. Волк глухо рыкнул и оскалил беззубую пасть. Маркел шагнул к нему, взгляды их встретились — зверя и человека. Глаза человека горели безумием, он еще шагнул, слабый, безоружный, но готовый на все. И зверь не выдержал взгляда, попятился, пригнув лобастую голову. Был он страшен своей безобразной худобой — словно ожил полусгнивший труп в сивых клоках линючей опаршивевшей шерсти.
— Веста! — сказал Маркел.
Зверь прянул в сторону, исчез в кустах. На снегу отпечатался его кровавый след, дальше кровь вытерлась, исчезла...
Среди лежащих под кедром Маркел узнал сразу долговязого Ваньшу Коробова, своего односельчанина, которого видел пляшущим в пьяной компании, когда впервые заявился в Косманку.
Рядом лежал дед Василек. Ветер шевелил детский пушок на его темени, и будто улыбка застыла на темном, обрезавшемся лице. Маркел подобрал его шапку, надел, осторожно приподняв голову старика.
Солнце село. Красноватые сумерки заполнили тайгу. Сквозь слезы, застлавшие Маркелу взор, синие снега, черные деревья и все вокруг радужно дробилось и переливалось в этом странном, неземном каком-то свете...
ГЛАВА VIII
Половодье
Всю ночь лил тихий, но спорый дождь. Он влажно щелкал в оконные стекла, шебуршил по крыше, — на улице что-то фыркало, стонало, отплевывалось, будто захлебывалось в воде огромное живое существо.
На рассвете к этим смутным звукам примешался глухой треск, тяжкое уханье, доносившееся со стороны реки. Маркел растолкал спящего Русакова:
— Кажись, Тартас тронулся. Пойдем, Макар, поглядим.
ebooksa