Белая таежка,

— А почему возле озера Кругляша от нас отстали? — спросил я.

— Мне стало известно, что языческий праздник в этом году выпадает на более позднее время.

— Шаманы проболтались? — снова взяла допрос в свои руки Галка.

— Нет.

— Сорока на хвосте принесла?

— Тоже нет, — засмеялся бородатый. — Я узнал об этом из статьи историка Борина, напечатанной в местной газете. Газету принес мне Гурьян, ходивший в стойбище пополнять свою канистру.

— Вы ее, конечно, бросили?

— Нет. Она мне еще будет нужна.

— А где она?

— Вон там, за тем розоватым островком кипрея, я бросил свой рюкзак, показал Профессор на цветы, за которыми мы с Галкой прятались. — Когда увидел медведицу… и этого молодого человека, — улыбнулся он Кольче, — на сосне с медвежонком.

— Принести? — услужливо бросил Колокольчик, вскочив.

— Сиди! — Галка пригвоздила его взглядом к земле. — Миша, сбегай.

Я, конечно, не стал отказываться, поднялся и принес рюкзак. Галка тотчас развязала его и принялась бесцеремонно в нем хозяйничать, вытаскивая все, что попадалось ей под руку.

Ничего особенного не было в этом рюкзаке, обычные дорожные вещи: две рубашки, сигареты, несколько книг, консервы и толстая папка с какими-то бумагами.

— Это моя диссертация, — сказал Профессор. — Она так и называется «Золотая Баба». Там же и газета со статьей.

— Диссертации пишете, а Гурьяна своего самыми последними словами! подкузьмила Профессора Галка.

Вот на этот раз бородатому стало неловко, и он не пытался даже скрыть свое смущение.

— Конечно, это не делает мне чести, — вздохнул Профессор. — Но это собственный язык Гурьяна, и он скорее доходит до него. С подобными личностями я проработал несколько лет на археологических раскопках древнего сибирского торгового города Мангазеи. Пока на них не рявкнешь как следует, да еще с жаргонными словечками, дела не будет.

— А почем вы знали, что мы идем к Священному кедру? — насела на бородатого Галка.

— Мы даже сами этого не знали! — встрял я.