Проходившие мимо ребятишки с охапками жмыхов с любопытством осматривали незнакомцев. Некоторые из них даже замедлили свой шаг.
— Эй вы, ленивая падаль! — крикнул надзиратель, выхватив из-за пояса свой бич, щелкнул им в воздухе и вдруг взмахнул им, как бы рисуясь своим жестом перед приезжими. Плеть свистнула и опустилась на плечи по крайней мере пятерых детей. Вереница ребятишек побежала.
— А ну их к чёрту! Пойдем отсюда, — сказал доктор, обращаясь к Дику.
— Мне необходимо здесь кое-кого видеть, — отвечал тот. — Волей-неволей придется пойти в контору.
— Ну что, видели, как обращаются на Гавайских островах с канаками рабочими, даже детьми, наши благодетели американцы? — заметил Окалани, когда путешественники вышли из корпуса на двор и направились к конторе.
— Вам что здесь нужно? — раздался грубый голос.
Нэлли вздрогнула и, обернувшись, увидела толстого, небольшого роста человека с выжженным солнцем обрюзгшим лицом. Он стоял в дверях, над которыми она прочла надпись «Контора».
Дик направился к незнакомцу.
— Доброе утро, сэр! Мы — туристы, и по пути заехали осмотреть этот завод, — сказал он.
— Никаких туристов мне не нужно! Я прошу вас сейчас же убираться отсюда! — ответил толстяк.
Не желая вступать в дальнейшие переговоры с таким негостеприимным человеком, Дик повернулся и, подойдя к своим спутникам, сказал:
— Пойдемте отсюда! Ну его к чёрту!
Толстяк быстрыми шагами направился к ворогам.
— Ты с чего вздумал пускать на завод посторонних? — набросился он на привратника-китайца.
— Виноват, сэр, я полагал, что эти люди пришли к вам по делу, — ответил китаец.
— А ты справлялся, зачем сюда пришли эти бродяги? — спросил толстяк.
— Виноват, сэр, я их не спрашивал об этом, — ответил привратник.
— Не спрашивал, китайская свинья! — вскричал толстяк. С этими словами он со всего размаха ударил кулаком по лицу китайца. — Сейчас же вон отсюда! Получи в конторе расчет, и чтобы я тебя больше не видел! — хриплым голосом прокричал толстяк.
Китаец оставался неподвижным.
— Иди в Контору, тебе говорят! — прохрипел толстяк и снова занес свой кулак над головой оторопевшего китайца. Тот заслонил свое лицо локтем, а толстяк вдруг кубарем покатился на землю.