Игорь, Юрочка и Лев сидели около примусов и сушили носки.
— Все нормально? — спросил Игорь.
— Да, — сказал Алик небрежно.
Надя села рядом со Львом и стала греть руки. Игорь вдруг обернулся.
— Юра! Вставай, ну что такое!
Юрочка, пробурчав что-то, вылез из мешка и, кашляя, пошел к речке, волоча ноги и наступая на концы провода, которым он зашнуровывал ботинки.
Алику хотелось спать; и как только Игорь, Лев и Юрочка ушли, он залез в мешок и закрыл глаза. Надя еще долго что-то делала: ходила, гремела кастрюлями.
В глаза светили два фонаря: один ближе, другой дальше. Алик сел в мешке.
— Мой командир, они спят! — услышал он голос Льва. — Синьоры, где пища? Где вкусная, питательная пища, горячая притом?
— Убери свет, — сказал Алик раздраженно.
Он зажег свечу. Надя лежала с открытыми глазами.
— Сколько прошли? — сказала она хрипловато.
— Девяносто шесть точек. — Игорь сел возле нее на корточки. — Метров восемьсот пятьдесят.
Громко насвистывая, Алик вылез из мешка и начал обуваться.
Когда он вернулся с речки, горели примусы. Пахло резиновым клеем: Юрочка латал дыру на плече гидрокостюма. Лев стоял возле аптечки, мазал зеленкой руку.
— А так участок неплохой, — говорил Игорь. — Он мне чем-то напомнил «Оранжевую». Скажи, Лев? После девяносто третьей точки «гидры» можно снимать. Сухо, как на Пушкинской.
Они поднялись в зал. Лес сталагмитов и конус глыбового навала посредине. Сняли гидрокостюмы. Пока Алик обходил стены, меряя трещины, Надя взобралась на глыбы. Зажужжал психрометр.
— Ой, какие здесь натеки! — крикнула она. — Сиреневые, гляньте!
Она сбежала вниз.
— Мертвая красота, — сказал Алик. — Эти ваши сталагмиты напоминают мне кости.