— А вам не странно, что мы до сих пор на «вы»? — спросила она. — А мне почему-то нравится, когда люди на «вы». Так хорошо и грустно вспоминать, когда мы с Игорехой были на «вы» и здоровались за руку. А почему? — спросила она вдруг и удивленно посмотрела на Алика.
Дальше был просторный сухой коридор. Под ногами мягкая, как зола, пыль. Темные отвесные стены — как стены домов. Потолка не видно — это небо там, вверху, черное, беззвездное небо. Это город. Ночной средневековый город. И они идут вдвоем, она и он. Она примолкла и крепко держится за его руку. А потом вскрикивает и прижимается. Выступив из темной ниши, стоит, загородив дорогу, стражник, в латах. Расставленные суставчатые ноги, опущенное забрало с запотевшей от дыхания решеткой, выпуклая двустворчатая грудь… Огромный железный кузнечик, опирающийся на копье. Надя тяжело дышит. Алик гладит одной рукой ее мягкие волосы, а другую опускает на ручку меча. Скрипит железо. Стражник поднимает меч, тускло взблескивает под фонарем лезвие. Алик отодвигает Надю; раскинув руки, она прижимается спиной к гранитным валунам стены…
И вдруг быстро, обдав лицо холодным ветром, все рушилось. Через два-три дня все это кончится, Останутся воспоминания. Останутся ее сожмуренные в смехе глаза, ее рука в его, когда он помогает Наде слезать с уступа, запах шалфея с освещенных низким солнцем откосов шоссе — длинными вечерами, под тиканье часов, и утром, когда бреешься и смотришь на свое мятое, опухшее лицо в резком свете… И будут иногда встречаться: «Ну, как жизнь?» — «Да так, понемногу», — будут стареть…
— Ну, как дела? — крикнула Надя.
Он слышал, как она идет к нему. Сейчас он увидит ее лицо, и она улыбнется. И тогда это все пройдет. Он знал: будут только ее глаза и ничего больше.
— Смотрите, — сказала Надя.
Они возвращались в лагерь, шли по одному из описанных вчера озер. В стене, чуть выше воды, чернело отверстие. Надя, нагнувшись, светила туда.
— Ход как будто. Посмотрим, да?
Она легла в воду и поползла в отверстие. Алик пополз за ней. Ход шел вверх. Это была сухая щель с щебенкой. Алик не видел, что впереди, видел только подошвы Надиного гидрокостюма. Щебенка громко шуршала, от пыли першило в горле, в голове шумело и стучало.
Ноги Нади перестали двигаться, и в лицо Алику сверкнул сквозь пыль свет.
— Подползите ко мне.
Она прижалась к стене, и он подполз. Лицо ее блестело.
— Смотрите.
Впереди была вода. Слой воздуха над ней был сантиметров пять, не больше. Оттуда дул ветер.
— Ну что, назад, наверно? — сказал Алик. — Скажем нашим, это их дело.
— Ой, но интересно же! — Она жалобно смотрела на него. — Вы подумайте: мы первыми видим все это. Совсем первыми!
— Против такого взора устоять, конечно, невозможно, — сказал Алик и, глядя, как она улыбается, довольный собой, натянул шлем и пополз на спине, головой вперед.
Над ним, очень близко, был корявый, с ползающими мокрицами потолок. Надя, сопя, ползла следом. Алик пытался посмотреть вперед, крутил головой, царапая фонарем по стенам и потолку и касаясь щекой воды.
Потолок немного приподнялся. Алик перевернулся на живот и увидел озеро с гравийной косой у стены. Он пополз к ней и вдруг почувствовал, как что-то холодное, разрастаясь, полезло по телу. «Порвал», — понял он и, выбравшись на косу, сдернул шлем и ощупал спину. Дыра была на пояснице, справа.
Подползла Надя. Вставая, она поскользнулась и упала. И, глядя, как она спешит подняться, как, растопырив тонкие, измазанные пальцы, хватается за выступ стены, он разозлился.
ebooksa