Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

Глубже и глубже дерево уходило в дерн. Удары де Грандена становились все чаще по мере проникновения палки вглубь. Наконец, когда осталось меньше шести дюймов на поверхности, он поднял железку высоко над головой и размахнулся со всей силой.

Волосы на моем затылке встали дыбом, по спине пробежали мурашки – кол с легкостью проскользнул в землю, как в песок; из глубины могилы раздался леденящий душу унылый стон.

– Боже правый, что это? – ошеломленно воскликнул я.

Вместо ответа он ухватился руками за кончик кола и кое-как выдернул его из могилы.

– Поглядите! – коротко приказал он, направляя луч фонарика на острие палки: дерево было испачкано темно-красной жидкостью. Это была кровь.

– А теперь, чтобы навеки, – прошипел он, воткнув кол еще раз в могилу и утопив его еще глубже с помощью монтировки. – Что ж, друг мой Троубридж, сегодня мы совершили доброе дело. Не сомневаюсь, что молодой Экхарт скоро оправится от болезни.

Его слова оправдались. Экхарт пошел на поправку, и через неделю полностью восстановился.

Вспышка гриппа и инфлюэнцы в городе принуждала меня трудиться не покладая рук. Я постепенно оставил надежду на получение любой информации от де Грандена: пожатие плеч было ответом на все мои вопросы. Я причислил странные кровоизлияния Экхарта и запачканный кровью кол к необъяснимым тайнам. Однако…

2

– Добрутра, жентльмены, – приветствовал нас детектив сержант Костелло, проследовав за моим секретарем Норой в столовую. – Извиняюсь, что нарушил еду, но есть маленькое дельце, и хотел бы грить с дохтуром де Гранденом, если вы не возражаете…

И он посмотрел с надеждой на маленького француза и раскрыл губы, готовый описать «маленькое дельце».

– Parbleu, – улыбнулся де Гранден. – Хорошо, что завтрак закончен, cher sergent[134], а то разгадка преступления для меня – как красная тряпка для быка: я должен бросаться на нее, голоден я, или сыт! Говорите же, друг мой: мой слух подобен ушам Валаамовой ослицы![135]

Огромный ирландец осторожно присел на один из моих точеных стульев Хепплуайт и с осуждением уставился на свою шляпу, что держал между коленями.

– Эт-вот оно что… – начал он. – Тут таинственное исчезновение, жентльмены… Я полагаю, барышня ведает что творит, но я не могу сказать людям об этом…

Вы не то, что эти высокомерные людишки, жентльмены, прошу прощения! Они считают, у полицейских нет никаких мозгов, и относятся к нам, как к своим слугам! Будто наша форма – это ливрея слуги, а полицейский без формы – это низший вид слуги! Когда барышня убегает из дома добровольно, мы оказываемся тупыми ленивыми задницами, да? Эта мисс Эстер Норман пропала средь бела дня, а не в ночи – за день-то до ее первого бала. Похищают детей, а не девушек! Руку даю на отсечение, она сама так решила – а они уже требуют другого детектива!

В доказательство он продемонстрировал нам удар своего кулака по столу.

Де Гранден, облокотившись на стол, неистово пыхтел своей мерзкой французской сигареткой, выпуская дым через узкие аристократические ноздри.

– Вы говорите, что милейшая мадемуазель Эстер, дочь добрейшей мадам Норман с Таскэрора-авеню, пропала? – переспросил он, вынимая сигарету изо рта.

– Да, сор, – ответил Костелло. – Эта самая молодая особа сбежала, так мы решили.

– Mordieu! – Француз закрутил свои пшеничные усы. – Вы заинтриговали меня, друг мой. Расскажите, как это случилось?