Монтань направил луч света на кучу убийц, которые уже начали расползаться. Пауло вытянул руку, поджег фитиль от свечи и медленно поднял динамитную шашку.
— Хоть вкусный был мой дружбан, а, суки?!
Я с Монтанем как можно сильнее прижались к стволу; Малышку я ухватил за талию. Сейчас здесь все будет летать!..
— ТАК КАК, ВКУСНО БЫЛО?!
Полсотни крокодилов взлетело на воздух одновременно, среди чудовищного взрыва, лишившего нас слуха; зато вокруг нас начался истинный ливень кусков мяса рептилий — из разорванных, рассеченных, распоротых одним грубым и неожиданным ударом тел.
В круге света была видна лишь куча красного, подгоревшего мяса, окрашенного в отвратительный цвет и окутанного белесым дымом. А в руке Пауло шипел уже фитиль следующей шашки. Монтань переместил фонарь. Стадо чудищ отступало от места пиршества; их глаза отблескивали в ярком свете. Взрывчатка упала прямо посреди этой группы.
Взрыв; морды, лапы и куски мяса кружились над землей, летя с громадной скоростью. Пауло метнул третью шашку. Какой-то крокодил, выброшенный силой взрыва в воздух, какое-то время, казалось, недвижно висел над землей, а из разодранного брюха вылетали кишки — красно-черные в свете фонаря.
Пауло не жалел своих запасов взрывчатки. Иногда, когда слух в одном уже более-менее восстанавливался, я слышал, как он вопит:
— СВОЛОЧИ ПРОКЛЯТЫЕ!.. ВСЕ ПАДЛЫ!..
Остатки травы и горсти песка, измазанные чем-то липким и вонючим, били нам по лицу. Монтань, держа фонарь в максимально вытянутой руке, буквально приклеился к древесному стволу, ища защиты, второй рукой затыкая правое ухо. Я сам пытался зажать свое левое ухо плечом.
Я прикрывал Малышку спиной, с трудом удерживая равновесие на ветке и пытаясь хоть немного прятаться за стволом.
На какое-то время Пауло застывал на месте, затыкая пальцами уши после того, как бросал очередную шашку. Он приседал на полусогнутых ногах, словно ворон, не заботясь о какой-либо защите, ни о том, забрызгает ли его кровью. Когда раздавался грохот взрыва, он подскакивал вверх, с диким взором в глазах, и выкрикивал проклятия, всем своим естеством наслаждаясь порожденным собою же катаклизмом:
— ПАДЛЫЫИИИ!!!
Пауло потратил дюжину шашек — все, чем располагал — производя чуть ли не непрерывный взрыв. А потом воцарилась тишина.
Наше дерево вздымалось посреди обширного побоища. Монтань побледнел, словно стена. На сей раз Пауло превзошел самого себя. Мои уши, которые какое-то время переполнял неприятный свист, постепенно начали возвращать себе давние свойства.
Сидя на ветке и спустив ноги, Старик, запыхавшись, словно после страшного усилия, смеялся.
— Ежели бы хотел… изучать внутренности крокодилов, доктор… Можешь начинать… Я все приготовил…
Ногти Малышки впились мне в руку. С расширенными паникой глазами, она вслушивалась, потом прошептала:
— Послушай… Ой, ты только послушай!
Какое-то время я чувствовал в ушах вату, но потом услышал. Издали и повсюду вокруг, со стороны берега и по бокам — шелесты и шуршание. Первопроходцы уже входили на территорию побоища, где выжившие пожирали останки. Привлеченные отзвуками побоища и тоннами свежего мяса, крокодилы прибывали сотнями. Отчаявшийся Пауло опустил голову. Все его запасы динамита закончились, впрочем, тут не хватило бы и сотен килограммов.