Сахара

После этого несут уже менее традиционные подарки. Моему тестю подносят картонные ящики, заполненные консервными банками, пачками молока в порошке и одеждой.

Позади, в глубине площадки, готовят на кострах овец. Рядом с ними собралось все население деревни. Среди собравшихся я вижу кучу знакомых. Там стоит Байях, украшенные орденами таможенники, местный полицейский, механики из Гренобля, изумленные в не меньшей степени, что и мои шоферы. Мои же люди тащат теперь подарки для Радижах — парфюмерию, книжки, и наконец процессия заканчивается моим последним подарком тестю: огромным радиоприемником с кассетным магнитофоном и целым ящиком батареек.

И только теперь моя теща подводит ко мне Радижах, на которой, впервые в ее жизни, надето синее платье, которое носят женщины племени тамачек. Я усаживаю девочку рядом с собой и жестом руки объявляю начало торжеств.

* * *

На свадьбу приглашена вся деревушка. Баранину порезали, и куски мяса розданы всем желающим. Амико выставил ящики с пивом, громадные бутылки флага и апельсиновый сок. Люди передают друг другу баклажки с доло, белым алкогольным напитком из проса. На пиру присутствует двести человек. Меня окружают мои водители. Замечаю, что кое-кто из них зыркает на Радижах, которая тихонько сидит рядом со мной. Зато клакклаки, явно не в настроении, держатся в сторонке.

Каждый берет сколько угодно свежих овощей, поставленных Амико в ведерках. Потом мы едим плоды манго, и, наконец, нам подают кофе и чай. Глаза моей маленькой принцессы блестят от удовольствия.

После еды вся эта толпа начинает подремывать. Радижах на сиесту возвращается домой. Когда же все, уже хорошенько отдохнувшие, возвращаются на площадь, я отдаю давно ожидаемый приказ готовиться к гонке. Это соревнование всегда по традиции разыгрывается рабочими всех моих конвоев, когда мы останавливаемся в Тессалите.

Задача в том, чтобы помощники пробежали расстояние в 500 метров вокруг центрального холма, держа на головах подкладочные листы длиной более двух метров.

Мужикам нравится побороться друг с другом, опять же, их весьма привлекает приличная награда, которую я даю победителю. Победителем всегда был Кара. На старт выходят двенадцать помощников. Словно опытные игроки на бегах, Капоне с Индейцем оценивают соперников. Правда, они не доходят до того, чтобы осматривать зубы.

Индеец негров не любит. Как-то раз, в хорошем подпитии, он сказал мне, гордясь собственным открытием:

— А знаешь, Чарли, негры наверняка не такие как мы.

— Да?

— Если хорошенько подумать, то все они цвета дерьма.

После чего уходит, покачивая головой, но минут через десять возвращается.

— А самое прикольное, это то, что на голове у них волосы из жопы.

Я так никогда и не узнаю, может это он просто дурковал. Пока же что он забывает о собственном расизме и принимает ставки. Сам он ставит тысячу франков на Иссуфа, и Капоне тут же идет его следом.

Это правда, что Иссуф кажется намного сильнее Кары. Он низкорослый и похож на плотно упакованную кучу мышц, в то время как у Кары все удлинено. Только Кара выиграет, в этом я уверен. Он самый лучший, и кроме того — мой помощник. Капоне глядит на меня с сожалением.

Я люблю зрелищные жесты, поэтому даю противникам Кары десять метров форы и принимаю ставки пять к одному. Тут же Капоне почувствовал в себе призвание тренера. Он завязывает на шее почти что белую салфетку и приказывает негру делать различные гимнастические упражнения. При этом он изо всех сил бьет Иссуфа по рукам, приказывая изумленным бамбара массировать спину своему земляку.

Точно так же изумленный Иссуф ничего не понимает, но позволяет творить над собой все что угодно. Капоне строит из себя звезду и рассказывает всякому желающему его слушать, что его подопечный просто непобедим. Когда негры уже перестали насиловать спину Иссуфа, Капоне затаскивает того в уголок, чтобы «поговорить о стратегии» и разработать тайный план проведения всей гонки.

Чтобы не выглядеть последним, я забираю Кару в кафешку Амико. Он заверяет меня, что обязательно выиграет. Когда же Кара снимает с головы свой голубой тюрбан, я впервые вижу, что у него седые волосы.

— Сколько тебе лет, Кара?