— Твои Гаррибей свинья! свинья и больше ничего!
— Повтори-ка еще раз, — возопил Перед. — Я отправлю тебя к рыбам ударом куда следует! Ублюдок! Кровосмеситель! Негоциант!
У него глаза вылезли на лоб от злости, о он так потел, что у его ног образовалась лужица, в которой отражалось солнце, честное слово!
Я ответил ему нечто в роде того, что его мать гуляла с неграми и прокаженными, что его бабушка была коровой и что от него воняет треской — право уж не помню. Диэго Цурита водворил спокойствие, переведя разговор на чисто политическую почву. Мы долго беседовали о железнодорожных концессиях, минах, сооружении новой набережной и обмундировании пехоты. Время шло… затрудняюсь сказать сколько прошло времени, когда Цурита внезапно воскликнул:
— А насос?
— Какой насос?
— Ты качаешь воздух?
Я совершенно забыл о насосе! Вот что значит настоящий экваториальный зной! Перец, в свою очередь, выпустил из рук веревку. Он схватил ее и стад сигнализировать… Ответа нет до сих пор!
— То есть? — вскричал господин Мюзетт.
То есть веревка запуталась в лестнице, и так как, кроме того, насос не действовал, водолаз задохнулся и умер. А между тем, повторяю, идея в основе была совершенно правильной. Но разве мыслимо систематически проводить идею при такой температуре!
РАССКАЗ О ЛЬВЕ
Рассказ Эльберта Чиверса о льве был забавой всей деревни. Никто не знал истинное ли происшествие служило основой этого рассказа. Чиверс жил когда-то в Южной Африке, в качестве слуги, и мог почерпнуть этот рассказ из какого-нибудь приключения своего хозяина или его друзей. Не было и намеков, что с самим Э^ьбертом могло бы произойти что нибудь хоть отдаленно напоминавшее его рассказ. Он был самым презренным трусишкой, какого когда либо знали в деревне. Он не смел даже проходить через двор Фомы Таггса, потому что боялся собак. Он не смел проходить по полям, потому что боялся коров. Он жил в вечной боязни индийских петухов и гусаков. Как то раз овчарка Гроута гнала его через всю деревню.
Но именно эта то доказанная трусость делала восхитительным его рассказ о льве. Ничто так не могло развеселить деревню, как рассказ Эльберта о встрече один на один со львом в сердце африканских джунглей, когда только накануне он на глазах у всех бежал от встретившегося ему на дороге гусака.
Он был с виду неказистый, маленький человек, с жидкими волосами, торчащими во все стороны усами, с водянистыми глазами за огромными стеклами очков, и со слабовольным подбородком. Он служил в маленькой лавочке на краю деревни.
Никто не знал, верит ли он сам в свой рассказ о льве. Предполагается, что когда вы расскажете какую нибудь выдумку несколько раз, вы сами начинаете верить в истинность ее. Как бы там ни было, но Эльберт был всегда готов повторить свой рассказ и не обращал внимания на улыбки и грубоватые выходки, не заметить которые он, конечно, не мог. Незнакомые люди проходили мили расстояния, чтобы услышать его рассказ.
— Расскажите нам про льва, которого вы убили в Африке, Эльберт!
И каждый раз он придавал своему рассказу все более драматический оттенок. Деревню особенно веселило, когда он вставлял какую нибудь совсем невозможную подробность. Иногда он сам понимал нелепость этой новой подробности и выпускал ее в следующий раз.
ebooksa