Что случилось потом — он не знал. Сознание его продолжало работать, но все произошло слишком скоро и неожиданно. Он не разбился. Ноги его коснулись воды, он шлепнулся в лужу, и прохладные брызги освежили ему лицо.
— Зачем, зачем вы это сделали? — услышал он отчаянный вопль сверху.
— Слушайте, — ответил он. — Я цел и невредим и сижу в луже по самое горло. Здесь оба наши мешка. Я сейчас сяду на них. Тут отличное помещение для нескольких человек. Вылезайте из расселины и бегите в хижину. Там кто-то есть. Я видел дымок. Достаньте веревку, возвращайтесь и вытаскивайте меня.
— Это правда? — недоверчиво спросил Карсон.
— Клянусь вам жизнью. Да потарапливайтесь, а то я простужусь насмерть.
Чтобы согреться, Кит стал прорывать каблуком сапога канал во льду. Он не успел еще спустить всю воду, как Карсон криком известил, что выбрался из расселины.
Потом Кит стал сушить свое платье. Теплое вечернее солнце согрело его, и он мог раздеться, выжать одежду и разложить ее вокруг себя. У него была непромокаемая спичечная коробка. Он высушил немного табаку и скрутил себе папиросу.
Двумя часами позже, сидя голым на мешках и покуривая, он услышал сверху хорошо знакомый голос:
— Эй, Хват! Хват!
— А, Джой Гастелл! — воскликнул он. — Как вас сюда занесло.
— Вы не расшиблись?
— Даже не поцарапался!
— Отец спускает вам веревку. Вы ее видите?
— Да. Я ее уже поймал, — ответил он. — Ну, подождите минутку, пожалуйста!
— Что случилось? — раздался через несколько минут ее голос. — О, я поняла. Вы ранены!
— Нет, я не ранен, я одеваюсь.
— Одеваетесь?
— Да. Я купался. Вы готовы? Тащите.
Сначала он послал наверх мешки, — чем немало рассердил Джой Гастелл, и только после этого поднялся сам.
Пока отец Джой и Карсон сматывали веревку, она сама смотрела на него сияющими глазами.