— О, что это?
Рука Малыша ухватила Кита за грудь, и они оба стали прислушиваться к глубокому протяжному стону, доносившемуся из ближней хижины. Не успел он замереть, как его подхватили в другой хижине, и в третьей — точно стонало само человеческое горе. Впечатление было ужасное словно от кошмара.
— Б-р-р-р-р, — вздрогнул Малыш, — тут рехнуться можно. Ну-ка, посмотрим, что там случилось.
Кит постучал в дверь освещенного дома.
— Войдите, — со стоном ответили ему. И они вошли.
Это была простая бревенчатая хижина, оконопаченная мохом. Земляной пол был усыпан опилками и стружками. Слабый свет масляной лампы освещал четыре койки. На трех из них лежали люди, которые перестали стонать и с удивлением воззрились на вошедших.
— Что у вас такое? — спросил Кит у гиганта с измученными глазами и впалыми щеками, который даже под одеялом не мог скрыть своих широких плеч и крепких мускулов. — Оспа, что ли?
Вместо ответа больной указал на свой рот и с трудом разжал черные распухшие губы. Кит невольно отпрянул.
— Цынга, — шепнул он Малышу. И больной кивком головы подтвердил правильность диагноза.
— Еды у вас много? — спросил Малыш.
— Сколько угодно, — ответил человек с другой койки. — Угощайтесь. Можете остановиться в соседней комнате, — она пустая. Склад дальше — все прямо. Ступайте туда.
Во всех хижинах, которые они посетили за эту ночь, было одно и то же. Цынга охватила весь лагерь. В лагере было двенадцать женщин, но они видели не всех. Сначала в лагере было девяносто три человека. Десять из них умерло, а двое недавно пропали. Кит рассказал о своей находке и выразил удивление, что никто не счел нужным пройти даже такое незначительное расстояние, чтобы разыскать пропавших. Кита и Малыша особенно поражала беспомощность этих людей. В хижинах было грязно и не убрано. На столах громоздились немытые тарелки. Никто не помогал друг другу. Все, что происходило в одной хижине, не касалось обитателей другой. Даже мертвых было некому хоронить.
— Ну и чудеса, — говорил Малышу Кит. — Много я видел бездельников и шалопаев, но столько зараз мне еще не попадалось. Держу пари, что за все это время они ни разу не умывались. Неудивительно, что у них цынга.
— Но у вегетарианцев не может быть цынги, — заметил Малыш. — Ей подвержены только те, кто питается соленым мясом. А они не едят мяса, — ни соленого, ни свежего, ни сырого, ни вареного.
Кит покачал головой.
— Я знаю. Цинготных сажают на овощную диэту. Лекарствами не поможешь. Овощи, в особеннности картошка, единственное средство. Но не забывай, Малыш, перед нами не теория, а практика. Факт налицо — вегетарианцы больны цынгой.
— Она, вероятно, заразительна.
— Нет. Докторам это отлично известно. Цынга не заразная болезнь. Ею заразиться нельзя. Она возникает сама собой. Кровь портится. Дело не в том, что едят люди, а в том, чего они не едят. Человек заболевает цынгой от недостатка какого-то состава в крови, и состав этот добывается не из порошков и бутылочек, а из овощей.
— Но ведь эти люди, кроме овощей, ничего в Рот не берут, — проворчал Малыш. — Они набиты всякой травой. Это доказывает, что ты не прав, Кит. У тебя теория, а практика разбивает всю теорию вдребезги. Цынга заразительна, и они все ею заразились. И мы заразимся, если останемся здесь. Б-р-р-р-р! Я чувствую, как эта гадость заползает в меня.
Кит недоверчиво улыбнулся и постучал в дверь одной из хижин.