Рядом с врагом

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да так… Вспомнился человек один.

Тимофей тоже улыбнулся.

— Веселенькая картина. Сидим на могилках фашистов, покуриваем, посмеиваемся. А может, под нами какие-нибудь там оберштурманы… тьфу! Не выговорить. Ну да шут с ними, никто их сюда не приглашал… К делу давай. Это ты свободная птица, а я на работе. Начальство может хватиться. — Тимофей покачал головой: — Ну и солдат попался. Пьет, сволочь, с утра до ночи… Лыка не вяжет.

Затушив о каблук сапога окурок, Тимофей уже переменил разговор:

— Кто еще в курсе дела?

— Степан Иванович, Опанас Гаврилович, два-три крепких парня.

— Значит, договорились?

— Договорились, Тимофей.

Друзья попрощались. Шерали прошел несколько шагов. Здесь его ожидал Панасюк.

Ехали молча. Панасюк пытался было завязать разговор, но, посмотрев на озабоченного спутника, вздохнул и стал насвистывать украинскую мелодию.

«Думку» Тимофея, одобренную Орлянским, обсуждали долго. Ведь это не приказ. Шерали так и передал слова секретаря райкома: «На ваше усмотрение».

— Что же, на наше так на наше, — просто согласился Степан Иванович. — Но я так понимаю: коли требуется — сами себе прикажем. Мы еще поговорим об этом. Да и тебе, Шерали, как следует нужно подготовиться. А сейчас…

Командир отряда развернул карту, предусмотрительно прихваченную из своего кабинета. В мирные дни, будучи начальником разъезда, он не обращал особого внимания на лесные массивы, его интересовали железнодорожная линия и прилегающие к ней районы. Сейчас дело обстояло иначе.

— Значит, «Пятидорожье», — словно про себя сказал Степан Иванович. — Что ж, внесем свой вклад в это «Пятидорожье». Перед началом операции нужно прощупать противника.

Шерали с готовностью предложил:

— Это прошу поручить мне.

Степан Иванович отрицательно покачал головой:

— Я категорически против. Нечего комиссару идти в разведку. На тебя возложена другая ответственная задача.

Степан Иванович снял с носа очки и посмотрел на Опанаса Гавриловича, взглядом спрашивая его мнение.

Опанас Гаврилович хоть и был солидарен в душе с командиром, но отмалчивался.