Рядом с врагом

Бешеная ярость охватила Шерали Он подполз к убитому, принял из его остывающих рук пулемет и плеснул во врага огненной струей.

Вдруг что-то обожгло комиссара. Страшная боль, словно судорогой, свела тело, но потом стала утихать, утихать…

Шерали потерял сознание…

СРЕДИ ВРАГОВ

Галя! Галя! Сколько испытаний выпало на твою долю! А ведь еще недавно вся твоя жизнь была озарена счастьем, словно ярким солнечным светом. Все любили тебя. Каждой весной для тебя зеленели листья в лесу, соловьи пели песни, распускались цветы на лугах…

Оглянись, вспомни!..

Детские годы, школа, товарищи твои, такие же веселые, как и ты сама; первые встречи, первые порывы какого-то необъяснимого, сладкого, щемящего чувства, уносившего твой сон.

Помнишь свой первый длинный путь в Москву, в институт? Провожая тебя, отец стоял на перроне счастливый, улыбающийся, с влажными глазами. Тимофей шутил. Но как-то грустно шутил. Тогда ты почувствовала первую настоящую боль. А поезд тронулся, стал набирать скорость, унося тебя все дальше и дальше от родных мест. Ты ехала в Москву. В Москву! Тебя ждала там счастливая жизнь, учеба.

Москва! Просторные улицы, широкие площади, бульвары, веселые, добрые люди.

Шумная студенческая жизнь, прогулки с товарищами по улицам до рассвета. Галя, где теперь все это?

Почему так темно вокруг? Или жизнь кончилась в двадцать два года?

Нет, не кончилась жизнь! Кто это сказал тебе, что жизнь кончилась? Не падай духом!

…Галя и Тимофей шли по лесной тропинке. Здесь они встретили войну. Кажется, это было давным-давно… Так были напряжены, переполнены событиями дни.

В лесу темно, никто не видит Тимофея и Галю. Солдаты и на десять шагов боятся забрести в лес; если уж идти, что бывает редко, не иначе как группой в несколько человек.

Тимофей случайно встретился с Галей. Она задумчиво бродила по лесу. Как сюда зашла, и сама не могла объяснить. Девушка обрадовалась встрече: с Тимофеем легче, лучше. В госпитале они и виду не подают, что знают друг друга, хотя встречаются несколько раз на дню. Галя «верой и правдой» служит фашистам, должна быть выше конюха-возницы, на которого мог крикнуть не только офицер, но и солдат.

Василенко в госпитале становился глухонемым. Он тоже «честно» трудился, с утра до поздней ночи занимаясь лошадьми, дровами да мертвецами.

Держался Тимофей бодро. Он заметил, что у Гали настроение подавленное от сознания своей беспомощности: она считала, что по-настоящему не может помочь товарищам. Целый день в госпитале, среди гитлеровцев. Даже сестре, которая рядом, невозможно помочь.

— Что же делать, что же делать? — шептала Галя сквозь слезы.

— Зачем так, Галя? — неумело успокаивал Тимофей. — Ты взрослая девушка и должна держать себя в руках…

— Да ведь конца войне не видать!.. — В ее голосе чувствовались отчаяние и горечь. — Ты гляди, сколько самолетов пролетает! И летят, и летят. Посмотри вон туда!