Мир приключений, 1927 № 10

22
18
20
22
24
26
28
30

— Это как же?

— А так! Знают, по каким тропам старатели пойдут, ну и выберут местечко поглуше. Идет старатель, золотишко несет, вдруг — бац! Свинчатка в лоб и каюк! Ваших нет! Ну, опять же смотри, чтоб и тебя не подстрелили. Потому всякий народ есть. Иному подлецу все ни по чем! Сволочи — одно слово! — сплюнул он с презрением. — И тут ничего. Лонись[15]) один сказывал не то по Суйфуну, не то по Тумень-Улу шибко хорошие ключи открылись. Ну, конечно, корейцы туда поналезли. Сам понимаешь, народ они щуплый… Вот и нашлись, братец ты мой, ловкачи и давай белых лебедей стрелять. Потому он, кореец то, во всем белом… рукава — как крылья… Потеха! Ни одного золотника кореям не досталось. Всяко бывало!.. Золото — оно хитрое. Перво-наперво его найти трудно, второе — донести надо, а там сдал, деньги получил, оглянулся и — нету ваших!.. Увидишь, как в Благовещенск попадем. Иной больше месяца ну, прямо, как свинья, пьяный! Бес-просыпу! А пьют-то што? Господи! Ну, просто чего душа хочет! Всякий тебе с почетом: — Вахромей Данилыч, пожалуйте! Вахромей Данилыч, милости просим! А ты: — ни здравствуй, ни прощай, и всех матом почем зря! Сулю какую-нибудь или ханшин и на дух не надо! А сейчас позвольте мне антипаса[16]) или шинпанского, а на закуску не кету какую-нибудь, а биф-штек, аль мармелад какой… Как в романе!..

Приятные воспоминания Вахромея были прерваны визитом старшинки.

— Ну?

— Плохо! Шибако плохо!

— Чего еще?

— Хунхуза-ю! — прошептал китаец, пригибаясь к уху Вахромея.

— Болтай!

— Ваша только молчи! Никому не говори, а то китайска люди уведут и вам контрами.

— Гм! Это как есть. Тут надо политично…

— Сегодня ночью был у нас хунхуз…

— Пронюхали…

— Хунхуза все знай… А тут жареный спиртоноса увидали. Хунхуза все понимай.

— Это верно. По спиртоносу и догадались. Надо было зарыть его, стервеца.

— Хунхуза все знай! Не надо зарыть! Хунхуза все знай! — твердил китаец.

— Много их?

— У! Шибако много! Шибако!

— У вас все много! — задумчиво проговорил Вахромей. — Да они малыми шайками и не ходят.

Старый бродяга задумался.

— А где их стан?