Было около шести часов вечера, и солнце вот-вот должно было опуститься за горизонт. А рассветы и закаты здесь, как и везде на Экваторе, моментальные: не успеешь оглянуться, как стемнеет, будто кто-то выключил свет.
— А кто тебе сказал, что мы будем разжигать костер? — на неплохом английском спросил кенийца Хорунжий и положил кусочек сухого спирта внутрь устройства, а затем обернул кожух горелки своей брезентовой ветровкой.
— Голь на выдумки хитра.
Через пятнадцать минут Муслим и группа Лаврова весело пили чай, рассуждая о погоде. Начальник охраны выставил Дикембе и Джоннидеппа в дозор.
— Муслим, дай ребятам чаю попить, — попросил Виктор через некоторое время. Тот в ответ кивнул головой.
— Дикембе! — позвал он.
Через мгновенье кениец выступил из темноты, и Виктор предложил ему сесть рядом. Африканец отрицательно покачал головой.
— Маджо-маджо, — и с этими словами опять исчез.
Молоко кокосового ореха, который в Европе считают еще зеленым, для африканца — главный напиток, утоляющий жажду. На суахили это звучит как «маджо-маджо». В таком орехе, одетом еще не в жесткий панцирь, а просто в плотную зеленую кожуру, много жидкости. Стоит только взять орех, легким ударом большого ножа срубить его верхушку — и природный коктейль готов. Вот за этим «маджо-маджо» и нырнул в темноту Дикембе, отказавшись от чая.
— А разве орехи растут не на пальме? — спросил Игорь, ухмыльнувшись. Ему понравился рассказ Виктора о напитке, который тот специально озвучил на английском языке, чтобы понимал Муслим.
— Дикембе достанет, — спокойно сказал охранник, хлебнув чаю. — Он когда-то работал на пальмах. Собирал кокосы за деньги. Обезьяна так не может, как он.
Как подтверждение этому украинские путешественники увидели еле заметный контур кенийца, вскарабкавшегося на пальму с такой скоростью, что в это трудно было поверить.
— Мне бы так, — сказал Маломуж. — Я бы в селе у мамки весь урожай собирал бы за день.
— Угу, ты бы по тополю на балкон взбирался, когда жена пьяного в дом не пускает, — добавил старый холостяк Хорунжий.
— Ну, и это тож… — согласился Олег и, поднявшись, собрался отойти в сторону рощицы.
— Ты куда? — строго спросил Муслим и встал с автоматом наперевес.
— Тебе рассказать? — стушевавшись, спросил Маломуж.
— Одному нельзя, — твердо сказал кениец.
— Знаешь, кое-какие вещи мужик должен делать сам, — почти обиженно отозвался Олег. — Или ты решил меня подержать?
Начальник охраны вопросительно глянул на Виктора. Тот кивнул головой, как бы в поддержку оператора, и кениец сел на место, опять взяв свою кружку с недопитым чаем.