Оскверненный трон

– И когда же свадьба? – Арджуманд отодвинулась от мужа.

– Придворный астролог определит точную дату, но все произойдет через несколько месяцев; это позволит договориться о приданом, а принцесса получит возможность прибыть в Агру как полагается. Отец планирует послать специальный эскорт, чтобы встретить ее и ее двор на границе с Персией.

– А мне придется прятаться за джали [22] и наблюдать, как ее тело красят хной, умащивают и поливают духами, готовя к супружескому ложу? – Арджуманд всю трясло, и ей было все равно, увидит муж ее слезы или нет.

– Нам с тобой и так повезло. Нечасто люди в нашем положении могут жениться по любви, и мой отец вполне мог нам это запретить. Я не могу забыть о своем долге перед страной и отцом. Но я могу обещать тебе, что ты смысл всей моей жизни. Ты – мумтаз [23], для меня с тобой не сравнится ни одна женщина во Вселенной. Ты – женщина, которую я хочу видеть в качестве матери моих детей. Эта принцесса никогда ничего не будет для меня значить, клянусь тебе. Она даже жить будет не здесь, а в отдельном дворце…

Голос Хуррама слегка задрожал, и Арджуманд заметила, как он тыльной стороной руки вытер глаза. И этот жест подтвердил ей, что муж говорит правду. Но мир для Арджуманд перестал быть таким идеальным местом, как прежде…

Она никогда не испытывала подобной боли. Арджуманд послушно тужилась под руководством двух повитух, и это была не только физическая боль, но и моральная – потому что она знала, что в это же самое время, в полумиле от дворца, ее муж Хуррам женится в крепости Агры на другой женщине. Молодая женщина истекала по́том, схватки происходили все чаще и чаще, но думать она могла только о том, как Джахангир возлагает на голову сына брачную тиару, а рядом, закутанная в вуаль, сидит персидская принцесса. А что, если она красива? Как Хуррам мог обещать не любить женщину, которую никогда не видел?

– Госпожа, ляг…

Крепкие руки заставили Арджуманд вернуться на пропитанную по́том простыню. Не понимая, что она делает, роженица попыталась встать и подойти к окну, чтобы увидеть свадебный салют, который запустят в небо. Когда это произойдет, это будет означать, что для молодоженов наступил час вступления в супружеские отношения…

– Постарайся расслабиться. Жди схваток… – Одна из повитух по ошибке приняла попытку Арджуманд сесть за желание ускорить рождение ребенка. Жена шахзаде приказала себе лежать спокойно и слушаться повитух.

– Тужься, госпожа! Тужься!

Собрав все свои последние силы, поддерживаемая с двух сторон повитухами, Арджуманд напряглась. Перед глазами у нее все помутилось, и она упала на матрас. Что это за тонкий писк, который она слышит? Неужели эти ужасные звуки издает она сама? Женщина закрыла глаза и почувствовала, что ее невесомое тело куда-то несет…

– Госпожа… – Чья-то рука нежно дотронулась до ее плеча. Должно быть, это одна из повитух, подумала Арджуманд и попыталась отодвинуться. Но ей это не удалось – не было сил. Боль могла снова начаться в любую минуту, а у нее не осталось сил с ней бороться.

– Оставьте нас, – произнес другой голос, на этот раз мужской.

Открылась и закрылась дверь. Арджуманд открыла глаза. Сначала ее ослепил свет, падавший через окно напротив кровати.

– Арджуманд, разве тебе нечего сказать своему мужу и дочери?

В тумане появилось лицо Хуррама. В руках у него был сверток, завернутый в кусок зеленой парчи. Встав рядом с ней на колени, супруг вложил дочь в ее руки.

Воды Джамны показались Джахангиру покрытыми золотом, когда он холодным зимним вечером после захода солнца быстро шел к залу заседаний совета. Наверное, так же выглядит и Зарафшан – так называемая Золотоносная река, которая течет мимо Самарканда и о которой он читал в дневниках своего прадеда Бабура. Тот много сил потратил на создание державы Великих Моголов, но всегда находились люди, которые надеялись скинуть их с трона. Множество раз с тех пор, как они воткнули свое зеленое знамя в красную почву Хиндустана, начинались войны, и сейчас они стояли на пороге новой войны. Падишах созвал свой военный совет, чтобы обсудить тревожные новости с южных границ государства.

Богатые мусульманские султанаты, расположенные на юге, на Деканском плоскогорье – Голконда, и в особенности Ахмаднагар и Биджапур, – всегда яростно боролись за свою независимость, а еще яростнее защищали колоссальные ценности, скрытые в копях драгоценных камней на своих территориях, и представляли давнюю проблему для моголов. Правда, иногда эти государства начинали воевать друг с другом, но обычно они объединялись против общего врага. Джахангир помнил рассказ Акбара о том, как тому удалось сделать их правителей своими сюзеренами и как, когда они неожиданно отказались платить ежегодную дань, он смог запугать их, послав войска для захвата части их территорий.

И вот опять эти государства встали во главе сопротивления власти моголов. У них был необычный главнокомандующий – Малик Амбар, абиссинец. Попав в Индию рабом, он невероятным образом достиг высших постов при дворе султанов Ахмаднагара, и теперь его наняли и правители Ахмаднагара, и правители Биджапура, чтобы он от их имени вел партизанскую войну против моголов. Для того чтобы подняться из того небытия, в котором он находился, Малик Амбар должен был обладать очень сильным характером, амбициями и решимостью, а кроме этого, быть умным и эффективным военачальником. Значительно более умным, чем Парвиз, подумал Джахангир, которого он, впервые услышав о возросшей активности Малика Амбара шесть месяцев назад, отправил в Декан, чтобы подавить восстание.

Войдя в зал совета, падишах увидел напряженные лица своих военачальников и советников, которые стоя приветствовали его. Среди них он заметил высокую фигуру Икбал-бека, одного из старших офицеров, которого он отправил вместе с Парвизом. Лицо военачальника было изборождено морщинами от усталости. Одна рука у него была забинтована и подвешена на перевязи; кровь на бинтах говорила о том, что рана плохо заживает.