– Мне здесь все надоело, – сказала она. – И Якимов и
Вертоградский. Я хочу домой, Володя. Конечно, это нехорошо, но что я могу сделать! Хочу домой…
Слезы одна за другой стекали по ее лицу. Не стыдясь, она вытерла их платком и улыбнулась жалкой, извиняющейся улыбкой.
– Я бы не жаловалась, Володя, – сказала она, – но уж очень обидно! Казалось, приедем в Москву с вакциной, такие дни для нас будут… Может, думали, и похвалят нас хоть немного. И вот все зря… Папу жаль, Вертоградского жаль, да и себя жаль. А то бы я продержалась…
Я подошел к ней и сказал очень мягко:
– Я знаю, Валя, что вы продержались бы.
Она совсем расстроилась и даже всхлипывать стала:
– Еще знаете что поддерживало? Что уж мы-то, те, кто здесь, друг на друга, как на каменную гору… И вдруг –
Якимов…
Я не удержался и погладил ее по руке.
– Вы сегодня очень устали, Валечка, – сказал я. – Вам бы отдохнуть, выспаться…
Она усмехнулась, вытерла слезы и сказала:
– Пойду попудрюсь. У меня и пудры осталось дня на два, не больше.
И ушла на кухню.
Меня взволновал разговор с Валей. Очень уж хорошо я помнил, какой она была жизнерадостной девчонкой. Я сел в качалку – должен сказать, на редкость громоздкое это было сооружение, – откинул голову и, покачиваясь, стал думать обо всем, что узнал и увидел сегодня. Но мне не суждено было остаться одному. Сначала спустился Грибков, на этот раз уже без ящиков, – он оставил их наверху, –
посмотрел на меня гордо и деловито спросил:
– Качаетесь?
– Качаюсь, – ответил я.
Он опять кивнул головой, пошел к двери, но в дверях остановился, кашлянул и сказал:
ebooksa