Браво

– Так они следят за всеми! Я тоже вынужден принимать в своем дворце мошенников, хоть и знаю, что они наемники сената. И все же я считаю более разумным делать вид, будто мне неведомо их ремесло, чтобы не оказаться в таком положении, когда я не смогу даже ничего заподозрить. Как вы думаете, падре, мой приход сюда остался незамеченным?

– Было бы слишком рискованным полагать, что мы в полной безопасности. Никто не видел, как мы вошли, ибо мы воспользовались потайным входом, но кто может быть уверен в чем-нибудь, когда каждый пятый глаз принадлежит шпиону?

Испуганная Виолетта коснулась руки возлюбленного.

– Даже в этот миг за тобою могут следить и потом тайно приговорить к наказанию, Камилло, – сказала она.

– Если меня видели, в этом можно не сомневаться: Святой Марк не прощает тех, кто дерзко нарушает его волю. Но, чтобы добиться твоего расположения, милая

Виолетта, я готов на все. И ничто, даже более страшная опасность, не остановит меня.

– Я вижу, что неопытные и доверчивые души воспользовались моим отсутствием, чтобы переговорить друг с другом откровеннее, чем это позволяло благоразумие, –

сказал кармелит с таким видом, словно заранее знал ответ.

– Природа сильнее благоразумия, падре. Монах нахмурился. Все следили, как выражение его лица, обычно доброжелательное, хоть и всегда печальное, менялось сообразно с ходом его мысли. Некоторое время царило полное молчание.

Наконец, подняв озабоченный взгляд на дона Камилло, кармелит спросил:

– Хорошо ли ты продумал, к каким последствиям может привести твоя безрассудная смелость? Чего ты достигнешь, возбуждая гнев республики, бросая вызов ее коварству, вступая в открытый бой с ее тайной полицией, пренебрегая ужасами ее тюрем?

– Падре, я подумал обо всем, как сделал бы на моем месте каждый, чье сердце преисполнено любви. Я понял теперь, что любое горе покажется мне счастьем в сравнении с потерей Виолетты, и я готов идти на какой угодно риск, лишь бы добиться ее благосклонности. Это ответ на ваш первый вопрос; что же касается остального, могу только заметить, что я достаточно знаком с кознями сената и сумею оказать им противодействие.

– Юность, обманутая радужными надеждами, которые сулят ей блестящее будущее, всегда говорит одинаково.

Годы и опыт осудят эти заблуждения, но всем придется отдавать дань этой слабости, пока жизнь не предстанет перед ними в своем истинном виде. Герцог святой Агаты, хотя имя и род твой знамениты, а владения обширны, ты бессилен обратить твой венецианский дворец в неприступную крепость или бросить вызов дожу.

– Вы правы, святой отец. Это не в моих силах; и тому, кто мог бы это сделать, не стоило бы так опрометчиво рисковать своей судьбой. Но не весь мир принадлежит

Святому Марку – мы можем бежать.

– У сената длинные руки, и у него есть еще тысячи невидимых рук.

– Никто не знает этого лучше, чем я. И все же власти не совершают насилия без каких-либо на то причин. Донна

Виолетта вручила мне свою жизнь, и они сочтут эту потерю непоправимой.

– Ты так думаешь? Но сенат сразу же найдет средство разлучить вас. Не надейся, что Венеция столь легко позволит разрушить свои планы. Богатство этого дома привлечет многих недостойных искателей, и твоими правами просто пренебрегут или станут отрицать их.