Браво

– Не обязательно. Мы нашли способ вызвать его оттуда.

Теперь он в твоей власти и может надеяться только на свою храбрость и свое оружие. Ты согласен?

– Охотно, синьор. Я люблю иметь дело с храбрыми людьми.

– Тебя отблагодарят. Неаполитанец перешел мне дорогу – как это называется, Осия? – в любви, что ли.., или у тебя есть лучшее словечко для этого?

– Праведный Даниил! У вас нет никакого почтения, синьор Градениго, к званию и роду! Синьор Якопо, мне кажется, не стоит его убивать. Так только, немножко ранить, чтобы хоть на время выбить из его головы мысли о браке и заменить их раскаянием…

– Нет, меть прямо в сердце! – прервал его Джакомо. – Я

знаю, у тебя твердая рука, потому я и обратился к тебе.

– Это излишняя жестокость, синьор Джакомо, – сказал менее решительный Осия. – Нам будет вполне достаточно продержать неаполитанца месяц в его дворце.

– В могилу его, Якопо! Слушай, я дам тебе сто цехинов за удар, вторые сто – если удар будет верным, и еще сто –

если труп ты бросишь в Орфано, чтобы воды канала скрыли его навеки.

– Если два первых условия будут выполнены, третье явится необходимой предосторожностью, – пробормотал хитрый Осия, который всегда оставлял подобные лазейки, чтобы облегчить бремя своей совести. – Вы не согласны ограничиться раной, синьор Градениго?

– За такой удар – ни одного цехина! Это только разжалобит девицу. Ну как, ты согласен на мои условия, Якопо?

– Да.

– Тогда греби к Лидо. Там, не позднее чем через час, ты встретишь дона Камилло на еврейском кладбище. Его обманули, послав ему записку от имени девушки, чьей руки мы оба добиваемся. Он будет там один в надежде покинуть

Венецию вместе со своей возлюбленной. Я думаю, что с твоей помощью он ее покинет. Ты меня понял?

– Как не понять, синьор!

– Вот и все. Ты меня знаешь. Когда исполнишь дело –

найдешь меня и получишь награду. Осия, едем!

Джакомо Градениго знаком подозвал свою гондолу и, бросив браво кошель с задатком за кровавую услугу, прыгнул в лодку с равнодушным видом человека, который считает подобный способ достижения цели вполне естественным.

Осия же чувствовал себя иначе – он был скорее плут, чем негодяй. Желание вернуть свои деньги и соблазн получить большую сумму, обещанную ему сыном и отцом