– Одни руины, – подтвердил старший мальчик.
– Да, – согласилась Кэрри. Голос ее снова потускнел.
Словно она заранее все это знала, но не теряла надежды.
– Все равно можем спуститься.
– А потом лезть назад?
– Вот уж ленивый-то! Ленивый толстяк!
– Сам ленивый! Пошли спускаться, тут не очень далеко.
– Нет, – резко сказала Кэрри. Собственная резкость удивила ее. Закрыв рукой рот, она издала какой-то странный, дрожащий смешок и взглянула на детей.
Они во все глаза смотрели на нее и видели, как ее лицо заливает краска. Она вынула из кармана темные очки и надела их. Теперь ее глаз не было видно.
– Извините, – сказала она, – но не могу. Правда, не могу. Честное слово. – И снова засмеялась тем же странным смехом. Похожим на плач. – Извините, – повторила она. – Тащила вас в такую жару. Какая глупость. Но я хотела показать вам… И самой еще раз посмотреть. Нам с
Ником здесь было так хорошо. Я думала… Я надеялась, что именно это мне и вспомнится.
Дети молчали. Они не понимали, о чем она говорит, но чувствовали, что их мать чего-то боится. И им тоже стало страшно.
Она поняла это. Глубоко вздохнув, она неуверенно улыбнулась.
– Простите меня, мои хорошие. Все в порядке. Не волнуйтесь за меня.
«Далеко не все в порядке», – подумал старший мальчик.
Взяв ее за руку, он сказал:
– Пошли обратно. Вернемся как раз к чаю.
Повинуясь его взгляду, остальные тоже двинулись в обратный путь. Кэрри шла за ними, спотыкаясь, словно ничего не видя из-за темных стекол своих очков, но он крепко держал ее за руку. Рука ее была холодной.
– Мы дойдем быстро, – сказал он. – Спускаться ведь легче, чем подниматься. Попьем чаю, и ты сразу почувствуешь себя лучше. В кафе, наверное, есть чай? Правда, там не очень-то приятно, как, впрочем, и в самом городе.
«Какой упадок!» – думал он, когда они только въехали в город и их машина шла по главной улице. Забитые досками витрины лавчонок и одни пожилые люди: либо дремлют на пороге домов, либо куда-то бредут под жарким солнцем.