Ну что тут еще скажешь! А вот уже и друзья Джона окружили супругов и расцеловали в свою очередь.
— Да-да, — повторял Тони Рено, — конечно, это мы... Разве вы нас не узнаете?..
Потребовалось все объяснить, рассказать, почему «Стремительный» прибыл на остров... единственно ради этой старой негритянки и ее мужа!.. И вот доказательство: первый визит именно к ним!.. И все, в том числе и мистер Гораций Паттерсон, не скрывая охватившего их волнения, сердечно пожали руки старикам, а затем дружно заверили их в том, что Джон Говард не спал всю ночь в ожидании встречи. После этого восхищение Кэт «своим мальчиком» достигло предела. Да как он вырос!.. Да как он изменился!.. Какой красавчик!.. И все-таки она его узнала!.. А вот ее старик, так тот никак не мог поверить!.. И негритянка снова и снова сжимала своего любимца в объятиях... плакала от радости и умиления...
Затем Джону пришлось рассказать обо всей семье Говардов, об отце, матери, братьях, сестрах... Все были живы и здоровы.
А вспоминали ли Говарды Кэт и ее старика?.. Конечно, их часто вспоминали — и ее и старика... После чего Джон вручил почтенной чете заранее приготовленные подарки. И позже, в течение всей стоянки «Стремительного», Джон Говард не пропускал ни одного вечера и утра, чтобы не навестить и лишний раз не обнять этих милых людей. Затем, выпив по стаканчику ямайского рома, друзья расстались со старыми преданными слугами.
Во время одной из экскурсий Джон Говард с товарищами дошли до подножия горы Дьяблотен, на которую и совершили восхождение. С ее вершины можно было охватить взглядом весь остров. Усевшись на камне, здорово запыхавшийся ментор счел уместным привести следующую цитату из Вергилия: «Velut stabuli custos in montibus olim considit scopulo...»[457]
Как заметил неугомонный балагур Тони Рено, если не принимать во внимание, что мистер Паттерсон отнюдь не находился на вершине настоящей горы и вовсе не был пастухом, то цитату можно было считать вполне уместной.
С вершины Дьяблотена взору открывались прекрасно ухоженные поля и сады, обеспечивающие поставку фруктов за пределы острова, не говоря уже об огромных залежах серы, также идущей на экспорт. Но главной статьей экспорта вскоре, безусловно, станет кофе, поскольку плантации кофейных деревьев расширяются здесь из года в год.
На следующий день юные путешественники посетили город Розо с населением пять тысяч человек, с весьма незначительной торговлей, довольно приятный на вид, развитие которого английское правительство «парализовало», если пользоваться модным выражением.
Как известно, отплытие «Стремительного» было намечено на следующий день, то есть на 26 августа. Поэтому часам к пяти, когда юные туристы совершали последнюю прогулку по побережью в северной части города, Джон Говард отправился в последний раз навестить старушку Кэт.
В ту минуту, когда он свернул на одну из улиц, ведущих к набережной, он столкнулся с мужчиной лет пятидесяти, по виду отставным моряком, который сказал, указывая на «Стремительный», стоявший посреди бухты:
— Неплохое суденышко, юный господин, смотреть на него — истинное наслаждение для моряка!
— Действительно, — ответил Джон Говард, — это судно и смотрится неплохо, да и сделано на совесть, к тому же оно только что совершило переход из Европы к Антильским островам.
— Да-да, я знаю... знаю, — сказал моряк, — знаю я также и то, что вы — сын мистера Говарда, у которого были в услужении старушка Кэт и ее муж...
— Вы с ними знакомы?..
— Мы соседи, мистер Джон, добрые соседи....
— Я как раз иду к ним, чтобы попрощаться, завтра мы отплываем...
— Завтра... уже?..
— Да... Нам еще предстоит зайти на Мартинику, Сент-Люсию, Барбадос...
— Да-да, я в курсе... Скажите-ка, мистер Джон, а кто командует «Стремительным»?..