— Удачно съездили, отец? — спросила молодая женщина, которую Мартина только что расцеловала.
— Прекрасно, Китти.
— Достали капустную рассаду на рынке? — спросил Мердок.
— Да, сын, ее привезут завтра.
— А семена репы?..
— Конечно... и самого лучшего сорта.
— Отлично, отец.
— И еще один вид семян...
— Какой?
— Детский, Мердок! И тот, что я взял, обещает быть первоклассным.
Мердок и его брат сделали большие глаза, увидев ребенка, которого Мартина держала на руках.
— Вот мальчуган, — сказала она, — пока Китти не подарит нам такого же.
— Но он же совсем замерз, бедный малыш! — воскликнула молодая женщина.
— Я его хорошенько завернула в свою шотландку[121], пока мы ехали, — заверила ее фермерша.
— Быстрей, быстрей, — добавил господин Мартин, — давайте его отогреем перед очагом. Идемте обнимем бабушку, она нас уже, наверное, давно ждет.
Китти взяла Малыша у Мартины, и вся семья вскоре собралась в зале, где перед очагом сидела в старом кресле среди подушек мать фермера, которую все звали бабушкой.
Старушке подали ребенка. Она посадила его себе на колени.
Малыш не противился. Живые, смышленые глазенки бегали туда-сюда. Он абсолютно не понимал, что, собственно, происходит. Вот уж поистине, сегодня совсем не то, что вчера. Быть может, это какой-то сон? Вокруг — добрые лица, старые и молодые. С момента своего пробуждения он слышал лишь ласковые слова. Поездка в экипаже, быстро мчавшемся по равнине, развлекла ребенка, свежий воздух, наполненный утренним благоуханием цветов и кустарников, заполнял его грудь. Перед отъездом он подкрепился горячим супом и, закусив по дороге несколькими сладкими пирожками, что весьма кстати оказались в сумке Мартины, рассказал как мог все, что знал о своей жизни, — полуголодном существовании в сгоревшей «рэгид-скул», о доброте и заботе Грипа, чье имя часто повторялось в его рассказе, затем о миледи Анне, называвшей его своим сыном, но которая оказалась совсем не его мамой; потом о разгневанном господине, которого звали «герцог»... герцог, имени которого он не помнил и который хотел его забрать; наконец, о том, как он был покинут и оказался совершенно один на кладбище Лимерика. Мартин Маккарти и его жена не очень разобрались во всей этой запутанной истории, но уяснили главное, что у ребенка нет ни родителей, ни других родственников; что это просто подкидыш, и заботу о нем на них возложило само Провидение.
Бабушка, чрезвычайно взволнованная, расцеловала мальчика. Все остальные, тронутые историей Малыша ничуть не меньше, также расцеловали найденыша.
— И как же его зовут? — спросила бабушка.