— Ну что ж, доброго пути, господин Корпанов, — сказал тогда Альсид Жоливэ, — и да убережет вас Бог от телег.
Оба корреспондента протянули Михаилу Строгову руки с намерением как можно сердечнее с ним распрощаться, когда с улицы донесся шум подъехавшего экипажа.
Почти тут же дверь станции резко распахнулась, и в проеме показался человек.
Это был пассажир почтовой кареты — человек лет сорока, с военной выправкой, высокий, сильный, крепкоголовый, широкоплечий, с густыми усами, переходившими в рыжие бакенбарды. На нем был офицерский мундир без знаков различия. На поясе висела кавалерийская сабля, а в руке он держал кнут с коротким кнутовищем.
— Лошадей! — потребовал он повелительным тоном человека, привыкшего отдавать приказы.
— Свободных лошадей у меня больше нет, — с поклоном ответил начальник станции.
— Мне нужно немедленно.
— Это невозможно.
— А что за лошадей вы только что запрягли в тарантас, который я видел у ворот станции?
— Они принадлежат этому пассажиру, — ответил станционный смотритель, указывая на Михаила Строгова.
— Пусть их выпрягут!… — заявил вошедший не допускающим возражения тоном.
Тут выступил вперед Михаил Строгов.
— Этих лошадей взял я, — сказал он.
— Не важно! Они нужны мне. Ну же! Пошевеливайтесь! У меня нет лишнего времени!
— У меня тоже нет лишнего времени, — возразил Михаил Строгов, стараясь сохранить спокойствие, дававшееся ему с трудом.
Надя стояла рядом, тоже спокойная, но в глубине души встревоженная возможным развитием событий, которого лучше было бы избежать.
— Хватит болтать! — рявкнул пассажир кареты. После чего, подступая к станционному смотрителю и угрожающе потрясая кулаком, перешел на крик: — Пусть выпрягут лошадей из тарантаса и запрягут в мою карету!
Станционный смотритель, смешавшись, не знал, кого слушать, и смотрел на Михаила Строгова, за кем заведомо оставалось право воспротивиться необоснованным требованиям пассажира.
Михаил Строгов мгновение колебался. Он не хотел пускать в дело свою подорожную, которая привлекла бы к нему внимание, не хотел и задерживаться, уступая лошадей, но при всем том не хотел ввязываться в драку, из-за которой могла сорваться его миссия.
Оба журналиста следили за ним, готовые, разумеется, поддержать своего спутника, если бы он обратился к ним за помощью.