— Ты был неправ, оскорбляя меня, Донифан,— сказал он.— А теперь неправ, вызывая меня.
— В самом деле,— презрительно ответил тот.— Не следует вызывать тех, кто не умеет отвечать на вызов.
— Если я не отвечаю,— сдерживался Бриан,— то только потому, что мне этого не следует делать.
— Раз ты не принимаешь вызова,— бросил ему Донифан,— то, значит, боишься.
— Боюсь? Я?..
— Потому что ты трус!
Тут Бриан тоже засучил рукава и пошел на Донифана. Противники стояли теперь лицом к лицу.
У англичан, даже в английских пансионах, бокс является, так сказать, частью воспитания. Бриан, будучи французом, никогда не испытывал пристрастия к этому обмену ударами кулаков, метящими обычно в физиономию, и теперь оказался в неравном положении со своим противником, довольно искусным боксером, хотя оба были одного роста и возраста и, по-видимому, равной силы.
Борьба вот-вот должна была начаться, когда подоспел Гордон, предупрежденный Долем.
— Бриан! Донифан! — вскричал глава колонии.
— Он назвал меня лжецом,— кипел Донифан.
— После того, как он обвинил меня в плутовстве да еще обозвал трусом,— отвечал его противник.
В этот момент все мальчики сгрудились вокруг Гордона, а спорщики отступили на несколько шагов: один — скрестив руки, а другой — по-прежнему в позе боксера.
— Донифан,— строго проговорил Гордон,— я знаю Бриана. Это не он затеял с тобой ссору. Ты первый начал ее.
— Ну, разумеется,— злился тот.— Узнаю тебя! Ты всегда готов выступить против меня.
— Да, когда ты этого заслуживаешь,— спокойно промолвил американец.
— Пусть так. Но кто бы из нас ни был виноват, он будет трусом, если откажется драться.
— А ты, Донифан,— продолжал Гордон,— ты озлобился и подаешь скверный пример своим товарищам! В таком трудном положении, как наше, ты только и ищешь повода для раздора! И без конца нападаешь на лучшего из нас!
Бриан, поблагодари Гордона,— закричал Донифан.— А теперь — защищайся!
— Так нет же! — в свою очередь воскликнул правитель.— Я — ваш глава и запрещаю вам драться! Бриан, иди во Френч-ден, а ты, Донифан, ступай и остуди свой пыл где хочешь и не являйся домой, пока не поймешь, что, обвиняя тебя, я исполняю свой долг!