Наконец матрос, сидевший у флагштока, закричал:
— Черное море!
И в самом деле, через расширяющееся Килийское гирло показалась линия горизонта, образованная водой и небом.
Илья Круш уже видел ее. Через час настанет конец его путешествию, и — увы! — совсем не в тех обстоятельствах, на которые он рассчитывал!
Но еще он увидел корабль под парами, который шел в открытом море на траверзе острова Лети.
То не был военный корабль под турецким или русским флагом, нет, то было торговое судно, ничем не выдававшее своей национальной принадлежности.
«Они ждут этого прохвоста-контрабандиста, а он ждет их», — подумал Илья Круш.
И не ошибался. Пароход подал сигнал, на его фок-мачте показался огонь. Баржа ответила, троекратно приспустив флаг.
Пароход немедленно изменил курс и направился к барже.
— Ну вот, — прошептал Илья Круш, — настало время выполнить свой долг.
И он слегка повернул штурвал влево, чтобы несколько отклониться на северо-восток.
Ни Лацко, ни его товарищи не заметили ничего подозрительного в этом маневре. Впрочем, им не оставалось ничего другого, как положиться на лоцмана, который уже десять дней умело управлял их судном.
Тем временем пароход приближался к гирлу, через полчаса он будет уже борт о борт с баржей под укрытием острова Лети, на спокойной воде, где можно перегрузить товар.
Внезапно раздался ужасающий скрежет. Баржа сотряслась до самого днища. Мачта переломилась в основании, парус рухнул, накрыв широкими складками матросов, стоявших на носу.
Судно врезалось в песчаный бар[126], который пересекал в этом месте Килийское гирло. Илья Круш прекрасно знал о нем.
Какая разразилась брань, и с какой яростью Лацко набросился на лоцмана!
Этот человек, такой простой и такой отважный, ни секунды не сомневался в том, какая участь его ждет: он жертвовал своей жизнью.
Лацко не потребовал объяснений, страшным ударом он повалил Илью на палубу.
Контрабандистам следовало действовать как можно быстрее: еще не все было потеряно. Баржа только села на мель. Днище не пробито, вода внутрь не поступает, и, когда пароход подойдет, можно будет перенести груз, остававшийся в целости и сохранности.
Но каково было разочарование Лацко и его людей! Вместо того чтобы подойти к барже и помочь ей выпутаться из беды, пароход развернулся и на всех парах устремился в открытое море.