— Я держу тебя, все в порядке. Не визжи, беду накличешь! — Виктор забрался еще выше, подтягивая за собой темпераментную шведку.
— Ты где так ругаться научилась, Астрид Линдгрен? — смеялся украинец, когда она уже сидела на ветке рядом.
— Был бы у тебя муж русский моряк…
— …Вот только этого мне не хватало! — возмутился Лавров. — Мужа, да еще и моряка… русского…
Сигрид засмеялась, но журналист успел зажать ей рот рукой…
Едва они вскарабкались на широкое разветвление, как прямо под их деревом пробежали трусцой пять чернокожих копейщиков с пиками наперевес, потом еще семеро. Они, видимо, устремились на шум к месту вооруженного конфликта.
Сверху больше ничего не было видно, но по боевым кличам аборигенов и винтовочной канонаде было ясно, что кто-то ведет с войском боран ожесточенный бой.
Прошло около часа, когда шум затих. Виктор и Сигрид еще какое-то время просидели на дереве молча. Журналист первым нарушил пугающую его тишину:
— Побудешь тут без меня? Мне надо найти ребят.
Сигрид в недоумении посмотрела на Виктора:
— Ты хочешь меня оставить здесь одну?! На съедение крокодилам?
— Крокодилы по деревьям не лазают, — с легкой улыбкой констатировал журналист.
— Хорошо, иди!!! И пусть тебя замучит совесть, если со мной что-нибудь случится.
— Си-и-игрид, — с укоризной протянул Виктор.
— Иди! Я и так вдова. А теперь…
— …Что теперь? — поймал Колобову на слове журналист.
— …Теперь меня еще и съедят, — нашлась шведка.
— Сигрид, никто тебя не съест.
— Я не боюсь! Иди! — она поджала губки и демонстративно отвернулась.
Виктор несколько секунд молчал, выдерживая паузу, но затем тихонько кашлянул и дотронулся до локтя молодой шведки.